– А ты полна талантов, – Орхан благодушно рассмеялся. – Если уж смогла договориться с пиратом… Пожалуй, я был бы не против сотрудничать. К тому же все бумаги давно готовы, не так ли, ди Эмери? Только вот… магия, – Он помедлил, оглядывая всех присутствующих смеющимися глазами: – Мне нужна магия, а её я могу получить только вместе с артефактом и его владелицей.
– Ты не получишь Агату. – Джонотан качнулся вперёд, сбивая со стола маленькие плошки с орехами и сладостями.
– Маги, – снова рассмеялся Орхан. – Так полагаетесь на свою силу, что уже второй раз…
Он неожиданно замолк на середине предложения и повалился на стол. Агата попробовала было увернуться от опрокинувшегося кувшина с вином, но движения стали медленными, словно она двигалась в воде. Но это почему-то не испугало, а, наоборот, вызвало смех. Ещё и отец, затянувшись кальяном, начал клониться к столу, словно захотел вздремнуть.
Проклятый Восток! Зачарованный Ануар! Почему всё здесь такое зыбкое и обманчивое? Стоит хоть немного потерять бдительность – и тебя затягивает в эти зыбучие пески вместе со всеми упрямыми надеждами.
Так… уклончиво. Обманчиво, как мираж в вечных песках. И мир начинает клубиться, точно этот тяжёлый, густой дым от кальяна, и уже кажется таким ненадёжным и призрачным, что теряешь понимание, чему и кому можно вообще здесь верить.
Она ли это? Она ли готова взять в руки перо, которое кто-то уже заботливо поднёс, и подписать торговый договор? Подписать… Но с кем, если Орхан аль Гаффар – несостоявшийся муж и богатейший человек Шарракума, – кажется, сам уснул зачарованным сном.
– Джонни… – она подняла тяжёлую, словно чужую руку, чтобы потрепать его по плечу, но отвлеклась. – Какие у меня пальцы…
И рассмеялась, поднимая руку и глядя, как солнечный свет золотит кожу.
– Чудесные тонкие пальчики, – согласился Вильхельм, поднимаясь из-за стола и отпихивая с пути ди Эммери, поудобнее устраивающегося с закрытыми глазами на подушках. – Один из них уже скоро украсит маленькое колечко.
– Что ты? – Агата на мгновение не нашлась, что сказать, когда Вильхельм неожиданно подхватил на руки её ставшее безвольным тело. – Да почему я опять теряю созна…
– Не переживай, рыбка моя, – Лицо Вильхельма расплывалось перед глазами, но она мотнула головой, и зрение вновь прояснилось.
– Я уже боюсь закрыть глаза хоть на миг, потому что не знаю, где, в каком месте, с кем и в каких обстоятельствах их открою! Честное слово, эти сюрпризы мне ужасно надоели, – невнятно пробормотала Агата.
– Прости, вынужденная мера, – Вильхельм уверенным шагом пересёк зал. – Твой драгоценный (в прямом смысле, между прочим!) женишок – тот ещё изворотливый засранец. Он решил, что обманет всех нас и добавит в кальян одну занятную травку. Но старый Вилли давно привозит её сюда и способен легко определить запах этой самой… травки. Пришлось переиграть наши планы. А теперь помолчи, придётся потратить немного времени, и мы наконец отсюда уберёмся.
– Мы? – Агата попробовала было отпихнуть пирата, но руки её не слушались. – Я никуда с тобой не пойду! Где Джонотан?
– А я ещё переживал, что ты тоже курила эту дрянь, – насмешливо произнёс Вильхельм. – Никакой благодарности.
Он огляделся, и Агата тоже покрутила головой в слабой попытке понять, что происходит. Коридор был пуст, только пылинки неспешно плыли в солнечном свете, расчерчивающем полосами стены и пол. Вильхельм продолжил путь, ступая практически бесшумно, тихим голосом шепча ей едва ли не на ухо:
– Я, знаешь ли, и так изрядно утомился, таская по пустыне твоего несостоявшегося муженька и его мага. Пожалей старого пирата, рыбка моя. Пока Джонни разбирается с остальными, я, так и быть, донесу тебя. Или ты хочешь остаться с Орханом? Он планировал одурманить всех, кто сегодня разделил с ним кальян. Его-то такой дозой не возьмёшь. Варварские методы. Лично я предпочитаю, чтобы женщина была в сознании и отвечала со всей страстью.
– Отпусти меня немедленно! – приказала Агата, почему-то хихикая и не до конца одурманенным сознанием понимая, что, кажется, Вильхельм и Джонотан опять сговорились.
«Мальчики… вы что-то задумали», – хотела проговорить она возмущённо и осуждающе, потому что они не посвятили её в это, но не смогла произнести ни слова.
– Непременно, рыбка моя, – Вильхельм толкнул ногой дверь на улицу, и Агата сощурилась от яркого солнечного света. – Сейчас тебя отпустит, тогда и я отпущу.
С этими словами Вильхельм всё-таки поставил её, словно хотел убедиться, что она останется на месте. Но Агата с ужасом поняла, что ноги её подводят, и едва не упала. И только Джонотан, взявшийся невесть откуда, вдруг подхватил её на руки и тесно прижал к себе.