– Никаких грязных развлечений? Ну, это и не оно, а извинения. Я предпочитаю, чтобы миленькие девушки приносили их именно так.
Агата замотала головой со всем отчаянием, предполагая, что хуже варианта быть не может. От одной мысли хотелось сгореть со стыда.
Вильхельм приподнял брови, откровенно веселясь:
– Нет? Ты уверена? Ну, тогда остаётся третий, и самый скучный вариант: я ухожу на палубу и запираю каюту, чтобы ты была в безопасности…
Агата посмотрела на него с отчаянным недоверием.
– Ты снимаешь эту ночнушку… Или нет, оставь, я же благородный пират, в конце концов. Так вот, ты ложишься на этот стол, как послушная девочка, я буду так любезен, что сам подниму подол, чтобы твоя чудесная попка ожидала моего возвращения. А потом я тебя накажу. Просто шлепки, ничего страшного. Мы бы уже могли закончить, если бы ты не брыкалась. С другой стороны, тогда у тебя не было бы этого третьего варианта в обмен на свободу. Мне кажется, это честная сделка.
Глава 13
Дерутся все
Как только за Вильхельмом закрылась дверь, Агата вскочила и заметалась по каюте. Разумеется, она не собиралась покорно ждать его возвращения. Даже мысль о том, чтобы просто спрыгнуть в море и плыть, пока её не найдёт кто-то из своих, уже не казалась безумной. Всё что угодно, только не унизительная «сделка»! Её, конечно же, уже разыскивают, и надо просто хотя бы где-то спрятаться, а лучше – попытаться выбраться наружу и осмотреться.
Агата на цыпочках подошла к двери, прислушиваясь, готовая в любой момент отпрянуть. Даже сквозь массивную деревянную дверь доносились голоса. Нет, через палубу не выбраться.
Она лихорадочно огляделась и заметила на стене два клинка, закреплённых крест-накрест. Наверняка уже не боевые, а только декорации для устрашения, но всё же. Она с трудом просунула запястья под один из краёв лезвий и перетёрла ткань, связывающую руки. Хоть бы этот Вильхельм не вернулся и не застал её в этой унизительной позе…
Проклятый платок разошёлся на нитки, и Агата с наслаждением разодрала его на части, мечтая избавиться и от этого воспоминания, и от запаха Вильхельма, которым была пропитана ткань.
Осмотревшись снова, она подхватила валяющийся на полу канделябр и, стараясь не шуметь, продела его в дверную ручку. Слабая защита, но сойдёт в качестве щеколды. По крайней мере, она будет знать, что кто-то ломится в каюту.
От мысли, что на неё может открыть охоту вся команда этого проклятого Вильхельма, затошнило. Или это качка снова дала о себе знать? Она перевела взгляд на окно; за прямоугольными стёклышками покачнулся далёкий горизонт, и дурнота подкатила к горлу.
Этот пират знает её отца! Агата замерла на мгновение, всё ещё шокированная этой мыслью. Он знал её девочкой… И всё равно предлагал все эти отвратительные вещи! Она передёрнулась, зябко обхватывая себя за плечи. Что же делать? Как можно выбраться совершенно одной, безоружной, с корабля, кишащего пиратами?
Агата прерывисто вздохнула, чувствуя, что по щекам покатились неконтролируемые слёзы.
Боги, чем она это заслужила? Хотелось сжаться, замереть где-нибудь в углу, закрыть глаза и чтобы всё это оказалось страшным сном, но она не позволила себе разрыдаться. Сердито отёрла слёзы рукой и нетвёрдым шагом двинулась к окну: для начала вдохнуть свежий воздух и прекратить эту глупую истерику. Она жива, и даже непоправимого не случилось.
Не к месту вспомнились такие сильные и уверенные руки Джонни, и мелькнула предательская мысль, что надо было его хотя бы поцеловать… Проиграть спор, ну и к демонам его, просто признаться, что она давно об этом мечтала. Хотя то, что Джонотан позволил себе в прошлую ночь, когда она была пьяна и когда дала ему зайти так далеко… Даже вспомнить – и то жарко и стыдно. И такой же жаркий и стыдный ком прокатывается внизу живота.
А теперь… Вдруг она отсюда и вовсе не выберется?
И первый поцелуй случится вовсе не с Джонотаном, если этот мерзкий пират, если этот ублюдочный Вильхельм только посмеет снова… Слёзы ещё сильнее затуманили взгляд, Агата моргнула, совершенно не аристократично хлюпнув носом, и, борясь с тошнотой, потому что на каждой волне её желудок делал кульбит, шагнула вперед.
Вот только под ногами хрустнуло разбитое стекло, и крупный осколок порезал босую ступню.
– Чтоб вас всех морские чудища сожрали, – прошипела Агата, садясь прямо на пол и подтягивая ногу так, чтобы рассмотреть, не остался ли осколок в ноге. Ей повезло, если можно было назвать везением разрезанную ногу. Из ранки текла кровь.
Боль неожиданно отрезвила и разозлила. Агата решительно встала, не обращая внимания на боль в ноге и обходя осколки. Это же капитанская каюта? Она подёргала ящики стола. Большинство были заперты, но в верхнем лежали письменные принадлежности: писчая бумага и нож для бумаги.