Агата замерла практически посреди зала, из последних сил сохраняя невозмутимое выражение лица. Да какого… морского дьявола он смеет сначала залезать к ней в спальню, а потом делать вид, что пришёл сюда по делам! Посмотрите на него – теперь он благородный кириос, занятый Очень Важными Делами.
Агата чувствовала, что так и пышет жаром от возмущения, и поэтому на следующего кавалера, пригласившего на танец, старалась не смотреть – не дай боги испепелит на месте.
– Позволите перехватить вашу даму, кириос, – внезапно прозвучал бас отца за её спиной, и сердце Агаты предательски ёкнуло.
– Конечно, – юноша столь поспешно передал её руку, что Агате нестерпимо захотелось сбежать.
К сожалению, кириос ди Эмери явно был настроен на разговор, раз уж даже решился едва ли не впервые за много лет потанцевать с дочерью.
– С днём рождения, Агата, – отец благодушно улыбался, но улыбка не могла её обмануть, слишком хорошо она знала этот пристальный тяжёлый взгляд.
Против воли захотелось распрямить и без того выпрямленную спину и поднять подбородок повыше.
– Спасибо, отец, – коротко ответила она, напоминая себе, что она уже не маленькая девочка, стремящаяся получить расположение и ласку отца, и всё равно радуясь, что в танце смотреть в глаза было скорее дурным тоном.
– Стоило бы, конечно, обсудить некоторые моменты, – продолжал он меж тем, неторопливо ведя её в танце. Вокруг них образовалось пустое пространство: гости наблюдали за танцем, и, кажется, у многих дам они вызывали искреннее умиление – ди Эмери умел быть обаятельным на людях. – Но у меня еще не было возможности вручить тебе подарок. Я подумал, что ты уже достаточно состоявшаяся юная кирия… К тому же, мы обсуждали такую возможность.
Агата вскинула на него глаза. Отец смотрел спокойно и ровно, ничего невозможно было прочитать по его лицу. Наверное, именно с таким выражением он обсуждал условия сделок. И всегда преуспевал.
О, как же хотелось спросить, уточнить! Но отец всегда ругал её за несдержанность и чрезмерную порывистость, поэтому Агата молчала. Они прошли ещё один плавный круг по залу, и когда мелодия стала подходить к концу, отец взял её под руку и повёл туда, где были накрыты столы:
– Хочу познакомить тебя со своим будущим партнёром. Мы почти обо всём договорились, и через четыре дня, если погода не будет препятствовать, отплываем на Восток.
– Отец? – Агата даже остановилась, не веря своим ушам. – На Восток? Но ты же никогда не плавал так далеко! Твоё здоровье и… Ты хочешь сказать, что…
– Да, я решил, что на этот раз ты можешь поехать со мной. Посмотреть мир, как ты и хотела.
– В чём подвох? – она свела брови, следя за ним. – Прежде ты не дозволял мне сопровождать тебя в дальних странствиях. Это ведь небезопасно и неразумно. К тому же, ты плохо переносишь морские путешествия.
– Ничего, обойдётся. Времена меняются, – расплывчато ответил отец, и это прозвучало обнадёживающе, как если бы он наконец признал, что Агата может участвовать в семейном деле. Но он продолжил: – Сейчас на море стало спокойнее: пиратов приструнили, и на этот раз мы идём небольшой флотилией с моими друзьями с Востока. Будет странно, если я доверю такую сделку кому-то ещё.
– У тебя есть друзья на Востоке? Хотя теперь, когда мы заключили с ними мир… Думаю, я понимаю, о чём речь. Их земли славятся шелками и драгоценностями, и ты хочешь преуспеть в налаживании новых связей, прежде чем это сделает кто-то другой.
– Твои уроки не прошли напрасно, – скупо похвалил отец, продолжая витать в своих мыслях. – Так что тебе стоит теперь и самой посмотреть мир, не так ли?
Однако Агата не верила в его благодушие и желание порадовать дочь, а от мысли, что она теперь вынуждена будет надолго покинуть дом, на сердце стало тяжело.
Музыканты заиграли новую мелодию, а талию вдруг незаметным образом обхватила чья-то тяжёлая и тёплая рука. Прошлась совсем коротко, но обожгла внезапным и таким откровенным прикосновением.
Пока Агата оглядывалась в поисках наглеца, перед ними снова возник Джонни и неожиданно почтительно попросил у отца её руку, приглашая на танец.
– Только один танец, – он взглянул на кириоса, держа протянутую руку, в выражении его лица не было и тени смирения или просьбы, только решимость в вызывающем блеске глаз.
Будто, если отец не даст согласие добровольно, Джонни готов выхватить абордажную саблю и сразиться с ним за это право. Какой же восхитительно бесстрашный нахал!
Агата, несмотря на то, что велик был соблазн отказать и посмотреть на выражение лица Джонни, едва удерживалась от улыбки. Зато прекрасно видела, как взоры всех незамужних девушек устремились на статного красавца – молодого капитана Джонотана ди Арса, которого столько лет не было в их землях. А теперь явился во всей красе – завидный жених, в меру дерзкий и независимый. Кажется, многие хотели бы сейчас оказаться на её месте.