Только Элен, очевидно, не поддерживала того, что происходило, а гарем и обычаи Востока и вовсе приводили набожную компаньонку в ужас. Агате хотелось верить, что отец нарочно взял с собой именно Элен, но она не позволила надежде смягчить её сердце.
О том, как отец мог поступить так с ней, она подумает потом: либо, когда окажется на свободе, либо, когда все закончится так, как он и запланировал. А пока ей нужен хоть какой-то план. Может быть, стоит попробовать соблазнить Орхана? Не зря же она выслушивала этих одалисок – прислужниц в гареме.
Сердце неприятно сжалось, когда она представила себя у ног Орхана и после, натирающую его тело маслом… Мысли перескочили на Джонотана. Хорошо, что он сбежал! Наверняка он её ищет, но до обряда осталось каких-то полтора дня. А этот Вильхельм… он словно в насмешку разгуливает на свободе и развлекается с местными девицами, хотя вот чья голова по праву должна украшать стены этого дома!
«Вильхельм! Ну конечно!» – дурацкая туфля снова соскользнула с ноги, и Агата замешкалась, отставая от Элен и Фадии.
– Кирия!
– Госпожа!
Они на удивление синхронно повернулись, практически сразу обнаружив, что она не идёт рядом, и Агата моргнула и улыбнулась, потому что ей пришла в голову совершенно безумная мысль.
– Никак не могу привыкнуть к этой обуви, – пробормотала она, опуская глаза. – Поторопимся, не стоит заставлять господина Орхана ждать.
План был безумен, но предельно прост. Осталось только пережить обед. Агата так увлеклась продумыванием деталей, что лишь рассеянно кивнула на слова Фадии о том, что за обедом ей позволяется снять вуаль с лица.
– Надо же! Хоть на том спасибо, – всплеснула руками и неожиданно недовольно проговорила Элен, до этого долго молчавшая, словно затаившая что-то. Агата ещё никогда не видела её такой сосредоточенно-злой, как сейчас. Голос Элен стал совсем саркастичным: – А то я уже думала, бедную кирию ди Эмери до самого обряда будут морить голодом.
– Господин Орхан щедр и добр, – возмутилась оскорблённая до глубины души Фадия, упирая руки в боки. – Никто и не думал обижать госпожу!
– Только одевают её так, словно в этом доме закончилась приличная одежда и не хватает платьев, – не сдавалась Элен, сначала тихо ворча себе под нос, а потом громче и громче, явно решив припомнить строгой надзирательнице все грехи, что случились с Агатой в этом доме: – На неё напала какая-то безумная девица! И вы пригласили обучать её девиц из публичного дома! Чему хорошему они могут научить юную и невинную кирию?! Я начинаю думать, что нам следует любой ценой разорвать эту помолвку, если и дальше дело будет идти таким чередом. Я несу ответственность перед кириосом ди Эмери за честь моей подопечной, а также перед лицом всех наших богов, и надеюсь, мои молитвы будут услышаны!
Фадия уже открыла была рот, от гнева её полное лицо пошло пятнами, которые были видны даже на загорелой коже, когда Агата поспешно встала между двумя воинственно настроенными женщинами:
– Элен, Фадия! – она говорила мягко, но уверенно, как и положено госпоже. – Я очень ценю вашу заботу, но не потерплю никаких разборок ни при мне, ни у меня за спиной, – и строго добавила, радуясь тому, как всё удачно складывается: – Кирия Элен, я хочу поговорить с вами после обеда.
Фадия победно глянула на Элен, которая хотела что-то ответить, но Агата сделала страшные глаза. К счастью, Элен, кажется, что-то поняла, потому что недовольно поджала губы и кивнула.
В этот момент, словно только и дожидаясь окончания перебранки, слуги распахнули двери, почтительно кланяясь, и Агата вошла в зал, отведённый под трапезы. Будучи знакомой с традициями Ануара, она всё равно на мгновение помедлила на пороге, отмечая, что нет ни привычного стола, ни стульев.
В просторном светлом помещении с большими окнами, красиво задрапированными тонкими шёлковыми занавесками, прямо на устланном ковром полу, вокруг небольших низких столиков было набросано множество подушек.
Никто пока не сидел, но в зале было необычайно многолюдно, хотя Агата рассчитывала, что это будет обед в узком семейном кругу. Впрочем, учитывая, что здесь были, кажется, все девушки из гарема, собравшихся, возможно, и считались семейным кругом.
– Прошу, – Орхан активно покрутил пальцами в кольцах и драгоценных камнях. На его подчёркнуто мужской руке даже звякнули браслеты.
Он встретил их появление с живым интересом и вперил в Агату жгучий, как у всех восточных мужчин, взгляд огромных чёрных глаз, в которых читался живой ум и цепкость. Он явно был не из тех, кто упустит своё.
Впрочем, именно это и сделало его самым влиятельным торговцем и богачом этого города, другой не обзавёлся бы всеми этими бесконечными верблюдами, шахтами, золотом и таким количеством девиц в гареме, готовых, судя по всему, услаждать его сиятельство не то что по первому щелчку пальцев, но даже по первой его мысли.