— Шестнадцать лет, это серьезный возраст. Теперь отец будет спрашивать, нравится ли тебе жених. Теперь тебя не обручат без твоего согласия.
— Где те женихи, — фыркнула Вендела. — Думаю, я стану единственной старой девой в Стае. Тоже рекорд, если подумать.
Финн смеяться вместе с ней не стал. Наоборот, он вдруг наклонился и обнял ее лицо ладонями. Вендела не отстранилась. Они с Финном знали друг друга с детства, и он был единственным мальчиком, которому она смотрела в глаза. Ведь он не мужчина, и эйги только наполовину, так что в глубине души, она считала, что не нарушает бабушкин запрет, и никакой беды ни ей, ни Финну от этого не будет.
— А если я посватаюсь к тебе, ты скажешь отцу, что согласна?
— Ты? — Она чуть не задохнулась.
— Да, я. Я любил тебя, сколько себя помню. Я даже не могу вспомнить, чтобы я не любил тебя. Даже когда ты в песочнице надела мне ведерко на голову. И когда столкнула с качелей. Просто я еще не понимал, что это любовь.
А еще он приносил ей орехи и яблоки, и однажды подарил коньки, очень красивые. Мама сказала, что дорогие. Наверное, Финн целый год откладывал деньги на этот подарок. Отец Венделы дружил с отцом Финна, и потому разрешил ей взять коньки. Но отдаст ли он ему свою дочь — еще неизвестно. Впрочем, мама умела видеть знаки в кипящем котле не хуже бабушки. Пусть посмотрит, может быть им с Финном действительно стоит пожениться.
Вендела смотрела в добрые глаза ее друга. Финн не был таким высоким и мощным, как его ровесники-эйги, но он был рассудительнее и, что уж скрывать, умнее многих. То, что он, как полукровка, не добирал в силе, успешно компенсировал расчетливостью, здравым смыслом и хладнокровием. Воина из него не получится, подумала девушка, но торговцем быть вовсе не зазорно. Да, Финн мог стать ей хорошим мужем. И он никогда не причинит ей боли.
— Давай поговорим об этом завтра.
Поворачивая за угол, Вендела оглянулась. Финн стоял, глядя ей вслед, словно хотел запомнить на всю жизнь. Девушка послала ему воздушный поцелуй и одними губами произнесла:
— Завтра.
Глава 2
Если Вендела ожидала, что, открыв дверь дома, она увидит гирлянды воздушных шаров, плакат «С днем рождения!» и нарядных гостей, то она ошиблась. В холле было темно и тихо. Из кухни, конечно, доносились запахи свежей выпечки и жареного мяса, но это было единственным признаком обещанного ей праздника. Через приоткрытую дверь гостиной на пол ложилась косая полоска розового света — видимо, в комнате горела только настольная лампа.
— Вендела, — донесся до девушки голос отца.
— Да, папа?
— Иди сюда, дочка.
Отец был не один. Рядом с ним на диване сидела мама, а бабушка устроилась подальше от них, на стуле у окна. Она всегда так делала, когда сердилась на хозяина дома. Вендела вздохнула. В семье Турхандов намечался скандал, и как раз в день ее рождения.
— У вас все в порядке?
— Да, конечно, — сказал отец.
Мама вздохнула. Бабушка фыркнула.
— Иди сюда, — отец похлопал по дивану рядом с ним. — Посиди с нами.
Лицо Освивра Турханда было непроницаемо, а бабушкино скрыто тенью. Вендела покорно подошла к дивану и села. Задавать вопросы было бесполезно, все равно ничего не скажут, пока сами не захотят.
— Как прошел твой день, дочка?
— Хорошо.
То есть, как всегда. То есть, никак. Отец поднял руку и погладил ее по голове:
— Тебе уже шестнадцать. Почти взрослая. Скоро я уже не смогу класть руку тебе на голову.
Вендела перехватила его теплую ладонь и прижалась к ней щекой:
— Я все равно останусь твоей дочерью, папа.
В комнате воцарилась тишина. Возможно, это удобный случай рассказать о Финне, подумала Вендела. Наверное, не такая уж я никчемная, раз такой хороший парень хочет жениться на мне. Ну и что, что полукровка. Мы же в двадцать первом веке живем, в конце концов. Хватит с нас этого расизма!
— Папа! Кажется, у меня будет жених!
Рука отца едва заметно дрогнула.
— Ты уже знаешь? Откуда?
— Он сам мне сегодня сказал. Подарил розу и спросил, не буду ли я против, если он придет в наш дом просить меня.
— Он спросил твоего согласия? — Отец переглянулся с мамой. — Ну, что ж, это красивый поступок с его стороны. И что же ты сказала?
— Что не выйду из твоей воли, конечно. Но он мне нравится. Финн, он действительно очень-очень хороший, и…
— Финн? — Дружно переспросили три голоса.
— Ну, Финн Густавсон. Вы должны его знать.
Наконец-то бабушка подала голос:
— Мальчишка Густавсон, конечно мы его знаем. Он уже лет десять торчит у тебя под окнами. Полукровка. — Бабушка выплюнула это слово, будто оно жгло ей язык.
— Дэгрун Рауда! — Вендела выпрямилась на диване и расправила плечи. Она тоже умела сказать правильные слова, если на то пошло. — Тебе ли не знать, что за все эти десять лет Финн не сделал ничего, за что его можно было бы упрекнуть. Пусть он только наполовину эйги, но он не хуже многих чистокровных, потому что даже с половиной силы смог поймать и привязать своего зверя. Или ты не рада, что у меня все-таки будет жених? Что я не хуже других?
— Ты как раз лучше, — заявила бабушка. — Ты Рауда, и этим все сказано.
Да, конечно, она Рауда, и потому должна вернуться в Гренланд и выйти замуж за белого медведя. Бабушкина позиция была давно известна, и спорить с ней было бесполезно.
— Кстати, о женихе… — бабушка поджала губы и многозначительно посмотрела на Освивра. — Этот хотя бы эйги целиком, и ульфхеттар.
У Венделы перехватило дыхание. Еще один жених? Столько подарков она не получала ни в один из дней рождения.
— Кто? — Сердце колотилось так, что она почти не слышала своего голоса.
— Сын Кнута Валлина, Греттир. Ты должна его знать, — повторил отец ее недавние слова.
Греттир! Валлин! Конечно, Вендела его знала. А кто в Мальме его не знал? Да во всем Свеаланде не было равного ему героя. Во всем Великом Свитьоде, чего уж мелочиться. Вендела с приоткрытым ртом уставилась на отца. Затем посмотрела на маму, затем снова на отца.
— Вы шутите?
Кажется, они не правильно ее поняли.
— Видишь ли, девочка моя, семнадцать лет назад я дал слово Кнуту Валлину, и сегодня пришел срок выполнить его.
— Какое слово?
— Если у меня родится дочь, я обещал отдать ее за его старшего сына. Сегодня они придут к нам, и если тебе всерьез нравится этот мальчик Финн, то это нехорошо для всех нас. Потому что я потеряю честь, если нарушу клятву.
Вендела закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Встряхнула головой — но мир только начал вращаться в два раза быстрее. Она задержала дыхание, потом медленно выдохнула.
— То есть ко мне придет свататься сам Греттир Валлин? И мы были помолвлены еще до моего рождения?
Поверить в это было невозможно. Где был Греттир, а где она… Вендела точно знала, что по шкале от одного до десяти ей можно было дать шестерку в хороший день. Ему — миллион.
Бабушка снова кашлянула — громко, с намеком. У отца между бровей обозначилась глубокая морщина:
— Видишь ли, дочка, мы с твоей мамой познакомились и поженились не совсем обычным способом.
— Кх-кх! — раздалось от окна.
Освивр Турханд был терпеливым мужчиной, но в конце концов и ему это надоело.
— Дорогая теща, — сказал он, — если у вас болит горло, то Гутрун может согреть вам вина. А я пока поговорю с дочерью с глазу на глаз.
Бабушка сложила руки на коленях и притихла.
— Так вот… о нас с твоей мамой, значит. — Отец протянул руку жене, и она сжала ее обеими руками. Как бы ни началась совместная жизнь Освивра и Гутрун, Вендела знала точно, они крепко любили друг друга. — Семнадцать лет назад я по торговым делам отправился в Гренланд и встретил там твою мать. Мы с первого взгляда приглянулись друг другу, и я собирался пойти к ее родителям и предложить вено[5] за нее. Я готов был отдать свой корабль и все, что было на нем, но семья невесты мне отказала. Она была Рауда, а я всего лишь Турханд. — Отец бросил ядовитый взгляд на бабушку, но она стойко молчала. — Видишь ли, в Гренланде быть Рауда все равно как быть богом. Я и сам знал, что не достоин такой девушки, но в тот же вечер Гутрун сама нашла меня, и… в общем, я не мог оставить ее там.