— А ты сам-то? — Ощетинился побратим. — В каком возрасте отдашь свою девочку чужому мужику?
Греттир на секунду прикрыл глаза и так явственно увидел смешного розового младенца с золотистым пушком на большой голове, что даже оторопел от пронзившего его чувства. Теперь он точно знал, что этот ребенок возьмет его сердце в свои маленькие ручки и не отпустит никогда.
— Я готов подождать и до пятидесяти.
Глава 30
— Спасибо, — Маргрета положила ложку рядом с пустой тарелкой и вытерла рот салфеткой. — Ты так заботишься обо мне.
Хоть и не обязана. Эти слова, хоть и не высказанные вслух, слышали обе женщины.
— Мне не трудно.
Вендела отставила поднос в сторону и принялась поправлять подушки за спиной Маргреты. Больно было видеть, как вдруг и сразу постарела мать Греттира после смерти мужа и старшего сына. Еще неделю назад она вставала и пусть неуверенно, по стеночке, но передвигалась по дому, а вот теперь ноги совсем отказывались ее держать. После того, как женщина упала на лестнице, Вендела строго-настрого запретила ей спускаться вниз и сама носила в спальню еду и питье.
— И все же пока ты не жена Греттира, это он, а не ты, должен заботиться обо мне.
Ну да, наверное, он бы и заботился, если бы не шлялся где-то уже второй день. Неприятно было признавать, но Вендела беспокоилась об этом гулене. Исчез среди ночи, ни записки ни звонка. А вдруг с ним что-то случилось? А мамино и бабушкино веретенные кольца у него, так и носит на шее, не снимая. Сгинет вместе с ними и что тогда?
В первую минуту Вендела не поняла, что именно ее разбудило. Она открыла глаза и повернулась лицом к окну. Полная луна заливала светом внутренний дворик, на фоне большого бледного диска ветви старого бука казались глубокими трещинами, разбежавшимися по всему небу. В воздухе гудел какой-то тревожный звук, и она со страхом узнала в нем множество голосов, молодых и старых, слившихся в одну волчью песнь.
Застегивая на бегу рукава платья, она успела заглянуть к Маргрете, пообещала вернуться как можно скорее или прислать мальчика с вестями и поспешила в ратушу. Там в главном зале уже вовсю пылал камин, топились угловые печи, сновали туда-сюда женщины с тазами, полотенцами и чайниками с горячей водой.
— Что случилось? Греттир здесь? — Она успела поймать за рукав пробегающего мимо мальчишку.
— Наших в Мальмё постреляли, — крикнул он, — много раненых, самые тяжелые там.
И он махнул рукой в сторону камина, перед которым стояли сдвинутые вместе три стола, а над ними нависала спущенная почти на всю длину цепи медная люстра.
Греттир был там. Вендела выдохнула с облегчением, когда увидела, что он стоит на ногах и отдает распоряжения суетящимся вокруг мужчинам и женщинам. Но зато вокруг… на полу перед камином и на скамьях, на тех самых одеялах, что женщины терпеливо шили здесь день за днем, лежали эйги. Семь… десять… двенадцать… Вендела насчитала пятнадцать раненых и еще одного уложили прямо на столы. Что такого случилось в Мальмё, если Стая снова понесла такой большой урон?
— Ты цел? — Она остановилась рядом с Греттиром.
Он мельком взглянул на нее и быстро кивнул:
— Я да. Но у нас много раненых. Мы попали в засаду. Они стреляли серебром.
Это была плохая новость. Само по себе серебро для эйги не было страшным, все женщины и многие мужчины носили украшения и обереги из серебра, но серебряная пуля или гвоздь в голову или сердце действовали на оборотня, как на обычного человека. Правда, Греттир не упоминал про убитых, и это обнадеживало.
— Я пойду помогу, — сказала она.
Бабушка и мама уже были здесь, наверняка их, лучших знахарок Стаи, позвали сюда в числе первых. Дэгрун была бодра, словно всю жизнь только и делала, что командовала импровизированным госпиталем.
— Ну и что, что горько. А ты пей. Или тебе помочь?
Она уже тянулась к носу одного из раненых с явным намерением зажать его и вылить темное снадобье из чашки ему в рот. Боле, Вендела узнала его, несмотря на кровавую корку, покрывавшую половину лица, сдался и залпом осушил чашку. А затем с мучительным стоном откинулся на второе одеяло, свернутое у него под головой на манер подушки.
— Все так плохо? — Спросила Вендела.
— У этого? — Небрежно кивнула на почти умирающего эйги бабушка. — Ничего серьезного. Отстрелено пол-уха, да пара царапин. А стонет, как тень отца Гамлета, лишь бы волчью ягоду не пить.
Боле обиженно вздохнул и закрыл глаза.
— Действительно серьезный только один. Пуля рядом с сердцем, достать невозможно.
Бабушка подвела Венделу к столу. Ох, это же Кьяртан, самый любимый в Стае из всех побратимов Греттира, красивый и добрый как сам Бальдр[36]. Он лежал на столе, вытянувшись в струнку, и все его тело дрожало от напряжения. Над ним стоял Орвар Хорфагер с перевязанной головой и изо всех сил пытался прижать его плечи к столу.
Бесполезные усилия, подумала Вендела. Когда эйги пытается удержать своего волка, никто ему не поможет, кроме него самого. Видимо, зверя напугало серебро, и теперь он рвался куда-то бежать. Это была борьба один на один, и победить в ней мог только тот, у кого хватит упорства и силы духа. О! Кстати, о силе.
Хорошо, что она в суматохе ночных сборов не забыла надеть пояс. К нему на ремешках были подвешены все необходимые настоящей хозяйке вещи: кошель со всякой мелочью, маленький ножик, гребешок. А вот ключей не было, зато было веретенный блок, тот самый заветный кусочек хрусталя, который она обменяла на свою первую ночь с мужчиной. Вендела отвязала ремешок с пояса и подняла кольцо, пытаясь поймать в прицел отверстия ту чудесную нить, связывающую эйги с его зверем.
— Что ты делаешь?
Оказывается, Греттир бесшумно подошел к ним и теперь стоял у нее за спиной. Вендела повернула кольцо, но света от огня в камине было недостаточно, чтобы разглядеть тайные узы.
— Перенеси Кьяртана к окну, — приказала она. — Мне нужно, чтобы он весь был освещен луной.
— Зачем? — Тут же спросил Орвар. — Мы можем пошевелить пулю. Он и так на ниточке держится.
Зато Греттир вопросов не задавал. Просто взял Кьяртана вместе со столом и в несколько шагов переставил туда, куда просила Вендела.
— Так хорошо?
— Да.
Кьяртан лежал на дубовых досках, словно облитый жидким серебром, и нить в широком отверстии хрустального кольца была похожа на тугую толстую струну, которая словно ждала, когда же к ней прикоснутся чуткие пальцы. И Вендела прикоснулась. Звук был неправильным, каким-то дребезжащим. Она проследила нить вверх… вот оно: несколько волокон лопнули, не выдержав силы натяжения, и связь между Кьяртаном и его зверем постепенно слабела.
Она опустила руки и вздохнула.
— Что ты увидела? — Раздался над головой тревожный голос Греттира.
— Его волк рвется на волю, и, боюсь, твой друг не сможет его удержать. Нить его жизни повреждена и может лопнуть в любую секунду.
Это был не тот ответ, который Греттир хотел услышать.
— Что мы можем сделать?
— Ничего. — Оказывается, бабушка уже стояла рядом и тоже смотрела в столб лунного света. — Его судьба уже предсказана. Норны ткут свою пряжу для людей и богов, и не нам исправлять их работу, даже если они схалтурили.
То есть, судьба Кьяртана была умереть на столе в зале ратуши? С этим было невозможно согласиться.
— Вендела? Ты можешь что-нибудь сделать?
Могла ли она? Венделу с детства учили, что судьбу не изменить. Но, с другой стороны, боги хоть и предопределяли жизнь эйги от колыбели до могилы, но не давали знать, какова она будет. Один словом, стоило попытаться.
— Я попробую. Но мне нужна будет кудель.
— Что? — Удивился Греттир.
Что за хрень? У него тут друг умирает, а ей вдруг понадобилась шерсть для пряжи?