Тимуров посол явился в лагерь к Тохтамышу, передал ему письмо Тимура и со свойственным ему красноречием изложил все, о чем его просил последний. Тохтамыш, который, по словам Шереф-ад-дина Али Иезди, уже склонялся к примирению, в конце концов под влиянием своих эмиров изменил поведение и передал послу для Тимура письмо, составленное в грубых выражениях[692]. Когда Шемс-ад-дин Алмалыки возвратился к Тимуру, последний уже разбил лагерь в долине реки Самур. Здесь в ставке посол и сообщил своему государю о результатах переговоров. Долина Самура лежала вблизи горы Эльбруса. Тимур привел свои войска в боевой порядок, причем, по словам Али Иезди, край его левого крыла упирался в подножье Эльбруса, а край правого крыла — в Кулзумское (Каспийское) море[693].
По существу Тимур обрадовался характеру ответа Тохтамыша, так как видел в нем прекрасный повод к объявлению войны. Построив войско согласно определенному боевому порядку, т. е. по рангам (мурчил), Тимур двинулся в путь. Так шли темники, тысячники, сотники, каждый во главе своих отрядов, один за другим. Пройдя Дербендский проход, войско Тимура вступило в область кайтаков — народа, давно здесь живущего. Кайтаки были активными союзниками Тохтамыша, и этого было достаточно, чтобы Тимур отдал приказ о полном их истреблении. Большинство их селений было сожжено, многие из кайтаков убиты, а многие взяты в плен. Когда Тимур подошел к Тарки (Тарху),[694] — а это был город в Дагестане, в 4 днях пути от Дербенда, — и расположился лагерем, ему сообщили, что Тохтамыш выслал сильный авангард во главе с эмиром Казанчи. Тимур с большим отрядом лично вышел противнику навстречу и прогнал его.
Шереф-ад-дин Али Иезди красочно описывает движение двух вражеских армий в долине реки Терека. К середине апреля 1395 г. оба войска стояли на берегу этой реки одно против другого. В полном соответствии с веками выработанной военной традицией Тимур приказал своим тавачиям выбрать место для укрепленного лагеря и расположить там большое войско. Вокруг лагеря был вырыт ров, вбиты колья и расставлены окопные щиты (чапары), за этим рвом был вырыт второй, наружный ров. Воинам было запрещено производить какой-нибудь шум и всякое передвижение в лагере, причем не разрешалось зажигать ночью огня, дабы враг в случае приближения не имел никакого представления о войске Тимура.
В условиях раннесредневековой военной техники это ограждение лагеря окопными щитами имело огромное значение. Характерно, что здесь сказывалась действительно весьма старая традиция. По словам Гардизи (XI в.) и Шарафа аз-Замана Тахира ал-Марвази (XII в.), авторов, восходящих к первоисточнику IX в., конные воины хазарского войска возили всегда с собой 20 кольев в два зира длиной, толстые веревки и особые щиты. Когда войско устраивалось вблизи врага лагерем на ночь, воины вбивали колья и прислоняли к ним окопные щиты (чапары)[695]. Тохтамыш ночью не осмелился напасть на лагерь Тимура, зато на следующий день, в среду, 15 апреля 1395 г., началось одно из крупнейших сражений того времени, решившее судьбу не только Тохтамыша, но и Золотой Орды, во всяком случае ее великодержавного положения.
Тимур в этом сражении придерживался того же строевого порядка, что и в битве 1391 г. Войско свое он разделил на 7 кулов (корпусов). Большую роль в этом сражении играла пехота, которая в обороне имела исключительное значение. Наиболее подробный рассказ об этом сражении находится у Низам-ад-дина Шами и Шереф-ад-дина Али Иезди. Последний, как всегда, повторяя в основном текст Шами, приводит много интересных дополнительных деталей.
Не успело еще развернуться сражение по всему фронту, как Тимуру донесли, что огромные силы Тохтамыша наступают на левое крыло его войска. Тимур имел при себе в резерве 27 кошунов отборного войска. В критический момент он выступил на помощь попавшим в затруднение отрядам левого крыла.
Враг вынужден был отступить; смельчаки из тимуровских кошунов бросились за бегущими, увлеклись и зашли далеко. Когда враги это заметили, они быстро оправились, вновь собрались в большом количестве, повернули и начали теснить тимуровских воинов. С большим мастерством Шереф-ад-дин рассказывает, как около этой небольшой группы храбрецов с той и другой стороны скапливались новые силы и разрастался крупный и жестокий бой. Каждый вновь подъезжающий кошун из числа тимурова войска спешивался на место боя и устраивал из арб и щитов заградительные опорные пункты. Воины, преклонив одно колено, посылали тучи стрел на врагов. В самый разгар сражения к тимуровским отрядам подошли хорошо вооруженные кошуны во главе с мирзой Мухаммед Султаном, бывшим в главном куле. Они произвели столь стремительную конную атаку, что враг дрогнул и побежал. Эта победа сразу благоприятно сказалась на других участках. Пока шел этот бой, канбул левого крыла Тохтамыша снял кошуны правого крыла тимурова войска, находящиеся под командой одного из лучших эмиров последнего — эмира Хаджи Сейф-ад-дина. Тохтамышевцы обошли его и ударили с тыла. Весь тумен, которым лично командовал Хаджи Сейф-ад-дин, спешился и героически оборонялся. Сколько враги ни делали усилий, сломить это сопротивление они не могли, тимуровцы градом стрел отражали любую атаку. Наконец появился со своим туменом Дженаншах бахадур и произвел конную атаку. Вслед за ним появился со своим туменом мирза Рустем и Омар-Шейх. Тохтамышевцы не выдержали стремительного натиска и побежали. Все левое крыло Тохтамыша было сбито. Так от участка к участку успех стал переходить на сторону Тимура, пока великое сражение не закончилось бегством Тохтамыша. Несколько иную картину боя рисует Ибн-Арабшах. Согласно его рассказу, один из эмиров правого крыла войска Тохтамыш-хана, поссорившись с другим эмиром, покинул поле битвы и увел с собой все свое племя, название которого было Актау. Племя это ушло на запад во владения ар-Рум и поселилось на землях вблизи Адрианополя. Эта измена ослабила Тохтамыша и внесла большую растерянность в ряды оставшегося войска[696]. По-видимому здесь имеется в виду эмир Актау, поведение которого Шереф-ад-дин Али Иезди изображает иначе. Войско Тохтамыша не могло даже отступить в организованном порядке, отдельные части потеряли связь друг с другом, тумены распались на мелкие, никем не управляемые группы и бежали в беспорядке. Тимур захватил огромные богатства и сокровища Токтамыша, которые были брошены в покинутой им ханской ставке. Раздав большие награды особо выделившимся военачальникам и воинам, Тимур произвел некоторую перегруппировку своего войска, оставил раненного в руку Мираншаха (при падении с лошади во время боя он сломал себе руку) с большим отрядом в обозе, а сам двинулся в погоню за Токтамышем, дабы захватить его в плен и добить остатки его войска… Днем и ночью двигался Тимур с отборными кошунами.
692
По Низам-ад-дину Шами, ответ заключал извинения и готовность к примирению со стороны Тохтамыша (Низам-ад-дин Шами, изд. Tauer, стр. 158).
693
Расстояние между Эльбрусом и морем, согласно Шереф-ад-дину Али Иезди, равнялось 5 фарсахам, что невероятно. У Низам-ад-дина Шами сказано, что от подножья горы до реки, т. е. реки Самура, 5 фарсахов. Фарсах — 6 км.
695
Гардизи [отчет В.В. Бартольда, стр. 96 (персидск. текст)]. — Ал-Марвази. изд. В. Минорского, стр. 21 (арабск. текст).