Конец XIV в. был, по-видимому, решающим периодом в оснащении войска огнестрельным оружием в Литве и на Руси. Вот весьма выразительные строки Никоновской летописи: «Витовту стоащу на другой стране реки Ворсколы, во обозе, в кованых телегах на чепех железных, со многими пищалми и пушками и самострелы»[733].
Летописец рассказывает, что Тимур-Кутлуг испугался огромного войска Витовта, не решился на сражение и предложил мир. В это время к Тимур-Кутлугу явился ордынский князь Едигей, упомянутый выше эмир Идике из племени Мангыт. Ему удалось преодолеть страх Тимур-Кутлуга, отменить его мирные предложения и резко повернуть события в благоприятную для татар сторону.
Став во главе ордынского войска, он начал сражение на берегу Ворсклы с литовскими военными силами и отрядом Тохтамыша, который, по словам Длугоша, польского историка XV в., привел с собой несколько тысяч татар[734]. Витовт получил также помощь и от немецкого ордена в виде целого дивизиона[735]. Победа склонилась на сторону Тимур-Кутлуга и Едигея. Разгромленное войско Витовта бежало, бросив огромный обоз на разграбление победителей. По словам летописца, «и тако Татарове взяше обоз и телеги кованыя утверженныя с чепми железными, и пушки и пищали и самострелы, и богатство многое и великое, златые и серебряные сосуды поимаша». Витовт и Тохтамыш, а также немцы бежали. Татары бросились[736] по их следам и опустошили киевские и литовские земли. С Киева они взяли откуп в 3.000 рублей, что по тому времени было огромной суммой. Битва в долине реки Ворсклы оказалась роковой для Тохтамыша. Больше он никогда не возвышался настолько, чтобы собственными силами вернуть свою власть в Золотой Орде.
Интересный и ценный своими сведениями об Улусе Джучи, впрочем, всегда неточный в хронологии, «Аноним Искендера» (Муин-ад-дин Натанзи) говорит, что Тохтамыш «умер естественной смертью в 800 г. х. (= 24 сентября 1397 — 12 сентября 1398) в пределах Тулина»[737] (Тюмень).
В этом известии все верно, кроме даты. И по русским источникам Тохтамыш умер в Тюмени. «Аноним Искендера» ошибся, по крайней мере, на 7–8 лет, так как, согласно Шереф-ад-дину Али Иезди, Тохтамыш в Реджебе 807 г. х. (= январь 1405), за несколько недель до смерти Тимура, отправил к нему в Отрар в качестве посла одного из старейших своих нукеров — Кара-ходжу[738]. Рассказывая о целях этого посольства, Шереф-ад-дин характеризует Тохтамыша как скитающегося по степям, брошенного прежними соратниками, совершенно растерявшегося человека.
Что посольство это не было случайным, а соответствовало перемене отношений между Тимуром и Тохтамышем, видно из рассказа их современника Рюи Гонзалеса де Клавихо, кастильского посла ко двору Тимура в Самарканд. По словам Клавихо, «Токтамишь, император Татарский, и Тамурбек помирились и стали вместе стараться обмануть Эдигуя». Несколько ниже Клавихо еще раз подтверждает эту перемену в отношениях: «Этот Токтамишь и сыновья его живы и в дружбе с Тамурбеком»[739].
Едигей, однако, после поражения на Ворскле не давал Тохтамышу никакой передышки, преследуя его повсюду. По словам Ибн-Арабшаха, «дошло до того, что они сразились между собой 15 раз, [причем] раз тот одержит верх над этим, а другой раз этот над тем»[740]. Только в шестнадцатый раз победа окончательно склонилась на сторону Идике, и Тохтамыш «пал убитый»[741].
Насколько тогда силен был в военном отношении Едигей, видно из слов того же Клавихо: «Этот Едигей водит постоянно в своей Орде более двухсот тысяч всадников»[742].
Прав ли «Аноним Искендера», когда говорит, что Тохтамыш умер естественной смертью, сказать трудно. Так или иначе, но Тохтамыш, причинивший столько зла Руси и народам Мавераннахра, окончательно сошел с исторической сцены вскоре после отправления своего посольства к Тимуру в Отрар в январе 1405 г.
В русской историографии давно сложилось представление о Едигее как об одном из наиболее коварных и хищных ордынских правителей. Это представление покоится на наиболее ценном и полном источнике по истории русско-татарских отношений конца XIV и начала XV в. — русской летописи. Говорим — «наиболее ценном и полном источнике», так как восточные (арабские и персидские) источники почти совсем не касаются русско-татарских отношении и заключают в себе важные сведения о Едигее, относящиеся к первому и последнему периодам его деятельности, а в остальном касаются лишь золотоордынской обстановки и отношений Золотой Орды со Средней Азией и Кавказом. Характерно, что восточные источники никакой симпатии к Едигею не проявляют и склонны считать его человеком неверным, который легко изменяет своему слову. Исключение в известной мере представляет Ибн-Арабшах, да и то потому, что он очень не любил Тимура, в силу чего готов был оправдать любого его противника. Едва ли в исторической науке мог бы сложиться иной образ Едигея, если бы не было его идеализации по другой линии.
737
В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, стр. 237 (персидск… текст), стр. 133 (русск. перев.).
741
В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. I, стр. 471. — По данным Софийской второй летописи, Тохтамыша убил Шадибек в Сибирской земле в 1406 г. (т. VI, стр. 133).