Золотая Орда. Между Ясой и Кораном. Начало конфликта

Культ Неба, шаманизм и этиология смерти у монголов эпохи империи (П. О. Рыкин {17} )

Объединение под властью Чингис-хана всех этнических групп и племенных конфедераций на территории Монголии привело к созданию политической общности нового типа — кочевой империи, получившей название Yeke mongyol ulus, букв, 'народ великих монголов'[59]. Идеологическая легитимация власти имперской элиты в лице Чингисхана и его окружения потребовала смены религиозной доминанты, поскольку прежняя система шаманистических представлений и культов, в основе которых лежали элементы анимизма и полидемонизма, не могла удовлетворять запросам новой социальной и политической реальности. Своеобразным преломлением этих запросов в сфере религиозных представлений стал универсалистский квазимонотеистический культ Неба^{18} (ср.-монг. tenggeri ~ tngri[60]), который выполнял роль официальной религиозной и идеологической системы Монгольской империи, призванной одновременно обосновывать концентрацию власти в руках единого имперского лидера (ср.-монг. qa'an ~ qahan[61]) и выражать его притязания на безусловное мировое господство[62].

Прямая зависимость между образованием державы Чингис-хана и установлением культа Неба в качестве господствующей формы религиозных представлений с определенностью выявляется на основе данных средневековых источников; так, армянский автор Гайтон в сочинении «Цветник историй земель Востока» (1307) сообщает о том, что почитание «бессмертного Бога» (христианская интерпретация знаменитой монгольской формулы möngke tengri 'Вечное Небо'[63])^{19} было утверждено первым же указом Чингис-хана сразу после его вступления на престол:

«Арres се que Changuis Can fu fait empereor, par la comune volente e consentement de touz les Tartars, avant que Changuis Can feist antre chose, il vout savoir si touz lui seroient obei'ssans. Don't il comanda in comandemens. Le primer comandement fu que touz deiissans croire e aorer l'inmortel Deu, par la volunte de qui il estoit fait empereor, e des adonques touz les Tartars comencierent ä croire et ä nomer le non de Deu en toutes leurs evres» 'После того как Чингис-хан был сделан императором по общему желанию и согласию всех татар и прежде чем Чингис-хан сделал что-либо другое, он захотел узнать, будут ли все ему покорны. Тогда он отдал три приказа. Первый приказ был такой, что все должны верить и почитать бессмертного Бога, по воле которого он был сделан императором, и с тех пор все татары начали верить и призывать имя Бога во всех своих начинаниях' (Hayton. III. 3; пер. Я.Р.).

В довольно искаженном виде идею о вытеснении шаманизма[64] культом Неба в качестве религиозной доминанты, правда, не связывая это с политическими факторами, передает другой армянский хронист Григор Акнерци (1250–1335) в своей «Истории народа стрелков» (1271): «От самих Татар мы слышали, что они из туркестанской родины своей перешли в какую-то восточную страну, где они жили долгое время в степях, предаваясь разбою, но были очень бедны. У них не было никакого богослужения, а были какие-то войлочные идолы, которых они и до сих пор переносят с собою для разных волшебств и гаданий. В то же время они удивлялись, солнцу, как какой-то божественной силе. Когда они изнурены были этой жалкой и бедственной жизнью, их осенила внезапно здравая мысль: они призвали себе на помощь Бога, Творца неба и земли и дали ему великий обет — пребывать вечно в исполнении Его повелений» (Григор Акнерци, с. 3–4).

Таким образом, мы вправе рассматривать культ Неба у средневековых монголов как символическое выражение социального порядка, связанного с образованием Монгольской империи как принципиально новой формы политического единства центральноазиатских кочевников^{20}. При этом речь не идет о том, что культ Неба привел к полной ликвидации шаманских верований, восходящих к прежним, доимперским формам социальной организации кочевников^{21}. Шаманы (ср.-монг. bö'es, ед. ч. bö'e[65]) и характерные для них религиозные практики (гадания, предсказания, заклинания духов, врачевание и т. п.) неоднократно упоминаются различными источниками в монгольском обществе эпохи империи[66]. Однако они были вытеснены на периферию религиозной жизни социума и обслуживали преимущественно сферу семейно-родовой обрядности, тогда как ритуальные действия, имевшие общеимперскую значимость (включая все, что относилось к культу Неба), выполнялись либо самим правителем, либо по его поручению избранными представителями знати или специальными функционерами[67]. По существу, есть все основания говорить о своего рода двоеверии — параллельном сосуществовании шаманизма и культа Неба у монголов имперского периода. В более общем виде эта идея уже высказывалась известным французским ученым, специалистом по истории религиозных верований алтайских народов Ж.-П. Ру: «Существует большая вероятность того, что алтайский мир знал двойной культ: один официальный, ориентированный на Бога-Небо (Tängri) и связанный с Государством и Правителем, а другой частный, родовой или семейный (с другими божествами). Так же, как в каждом из двух культов существовали свои жертвоприношения, там должны были быть и свои молитвы. Только природа, с одной стороны, местных документов, а с другой, — сведений наших иностранных информаторов может объяснить, почему акцент делался на официальном культе»[68].

59

Об этом названии см.: Mostaert A., Cleaves F. W. Trois documents mongols des Archives secrätes vaticanes//Harvard Journal of Asiatic Studies. Cambridge MA, 1952. Vol. 15, № 3/4. P. 419–506 + 8 pi. P. 486–491; The Secret History of the Mongols: A Mongolian Epic Chronicle of the Thirteenth Century/Trans, with a Historical and Philological Commentary by I. de Rachewiltz. Leiden; Boston, 2004. Vol. 1–2. P. 760–761 (Brill's Inner Asian library; Vol. 7/1–2); Rachewiltz I. de. The Genesis of the Name «Yeke Mongyol Ulus»//East Asian History. 2006. № 31. P. 53–56. Cp. также: Ду Шивэй. 13-p зууны «Монгол Улс»-ын нэр томъёог монгол хэлнээс хятад хэл руу орчуулах асуудал (= Проблемы перевода термина «Монгольский улус», относящегося к XIII веку, с монгольского языка на китайский)//Mongolica: An International Annual of Mongol Studies. 2006. Vol. 18 (39). C. 159–165.

60

Об этом слове см.: Krueger J. R. A Possible Turco-Mongolian Source for θεγρι in Hernias' The Pastor//The American Journal of Philology. Baltimore, 1963. Vol. 84, № 3. P. 295–299; Doerfer G. Türkische und mongolische Elemente im Neupersischen: Unter besonderer Berücksichtigung älterer neupersischer Geschichtsquellen, vor allem der Mongolen- und Timuridenzeit. Wiesbaden, 1963–1975. Bd. II № 944; Ligeti L. Le lexique mongol de Kirakos de Gandzak//Acta Orientalia Academiae Scientiarum Hungaricae. 1965. T. 18, fase. 3. P. 267–270; Maenchen-Helfen O. J. 0eypi and Tengri//The American Journal of Philology. Baltimore, 1966. Vol. 87, № 1. P. 80–83; Weiers M. Untersuchungen zu einer historischen Grammatik des präklassischen Schriftmongolisch. Wiesbaden, 1969. S. 199 (Asiatische Forschungen; Bd. 28); Eldengtei, Oyundalai, Asaraltu. «Mongyolun niyuca tobciyan»-u jarim üges-ün tayilburi (= Толкование некоторых слов из «Тайной истории монголов»). Begejing, 1991. С. 442–443; Фан Пингуй. Юань Мин сицюй чжун дэ мэнгуюй (= Монгольские слова в юаньских и минских драмах). Шанхай, 1991. С. 113–115, № 27; Georg S. Türkisch/mongolisch tengri 'Himmel, Gott' und seine Herkunft//Studia Etymologica Cracoviensia. 2001. T. 6. S. 83–100; The Secret History of the Mongols: A Mongolian Epic Chronicle of the Thirteenth Century/Trans, with a Historical and Philological Commentary by I. de Rachewiltz. Leiden; Boston, 2004. Vol. 1–2. Р. 226–227; Rybatzki V. Die Personennamen und Titel der mittelmongolischen Dokumente: Eine lexikalische Untersuchung. Helsinki, 2006. S. 401–410 (Publications of the Institute for Asian and African Studies; 8).

61

Об этом титуле см.: Ramstedt G. J. Alte türkische und mongolische Titel//Journal de la Societe Finno-Ougrienne. 1951. T. 55, № 2. S. 62–63; Kräder L. Qan-Qayan and the Beginnings of Mongol Kingship//Central Asiatic Journal. The Hague; Wiesbaden, 1955. Vol. 1, № 1. P. 17–35; Doerfer G. Türkische und mongolische Elemente im Neupersischen Wiesbaden, 1963–1975. Bd. 1–4. № 1161; 39, c. 128; Rachewiltz I. de. Qan, Qa'an and the Seal of Güyüg//Documenta Barbarorum: Festschrift für Walther Heissig zum 70. Geburtstag/Hrsg, von K. Sagaster und M. Weiers. Wiesbaden, 1983. P. 272–281; Rachewiltz I. de. The Title Cinggis Qan/Qayan Reexamined//Gedanke und Wirkung: Festschrift zum 90. Geburtstag von Nikolaus Poppe/Hrsg, von W. Heissig und K. Sagaster. Wiesbaden, 1989. P. 288–298; The Secret History of the Mongols: A Mongolian Epic Chronicle of the Thirteenth Century/Trans. with a Historical and Philological Commentary by I. de Rachewiltz. Leiden; Boston, 2004. Vol. 1–2. P. 222–223; Таскин В. С. О титулах шаньюй и каган//Mongolica: Памяти акад. Б. Я. Владимирцова, 1884–1931. М., 1986. С. 213–218; Шервашидзе И. Н. Фрагмент древнетюркской лексики: титулатура//Вопросы языкознания. 1990. № 3. С. 83–84; Eldengtei, Oyundalai, Asaraltu. «Mongyol-un niyuca tobciyan»-u jarim üges-ün tayilburi (= Толкование некоторых слов из «Тайной истории монголов»). Begejing, 1991. С. 288–290; Фан Лингуй. Юань Мин сицюй чжун дэ мэнгуюй (= Монгольские слова в юаньских и минских драмах). Шанхай, 1991. С. 57–65, № 16; Rybatzki V. Die Personennamen und Titel der mittelmongolischen Dokumente: Eine lexikalische Untersuchung. Helsinki, 2006. S. 484–489.

62

Kotwicz W. Les Mongols, promoteurs de l'idee de paix universelle au debut du XIVе sieсlе//Rocznik Orientalistyczny. Lwow-Kraköw-Warszawa, 1950. T. 16. P. 428–434; Rachewiltz I. de. The Ideological Foundations of Chingis Khan's Empire//Papers on Far Eastern History. 1973. Vol. 7. P. 21–36; Sagaster K. Herrschaftsideologie und Friedensgedanke bei den Mongolen//Central Asiatic Journal. The Hague; Wiesbaden, 1973. Vol. 17, № 2/4. S. 223–242; Franke H. From Tribal Chieftain to Universal Emperor and God: The Legitimation of the Yüan Dynasty. München, 1978. S. p. 14–25 (Sitzungsberichte der Bayerischen Akademie der Wissenschaften: Philosophisch-historische Klasse; Bd. 2); Fletche P. J. The Mongols: Ecological and Social Perspectives//Harvard Journal of Asiatic Studies. Cambridge MA, 1986. Vol. 46, № 1. P. 30–32; Коллмар-Пауленц К. Новый взгляд на религиозную идентичность монголов//Монгольская империя и кочевой мир. Улан-Удэ, 2004. С. 448–449; Kollmar-Paulenz К. Religiöser Pluralismus im mongolischer Weltreich: Die Religionspolitik der Mongolenherrscher//Religiöser Pluralismus: Empirische Studien und analytischer Perspektiven/Hrsg, von M. Baumann, S.-M. Behloul. Bielefeld, 2005. S. 73–76; Бира Ш. Монголын тэнгэрийн узэл: Туувэр зохиол, баримт бичгууд. Mongolian Tenggerism: Selected Papers and Documents. Улаанбаатар, 2011. C. 16–18, 48–50, 57–58, 216–218.

63

Oб этой формуле см.: The Secret History of the Mongols: A Mongolian Epic Chronicle of the Thirteenth Century/Trans, with a Historical and Philological Commentary by I. de Rachewiltz. Leiden; Boston, 2004. Vol. 1–2. P. 624–625, 819; Rachewiltz I. de. Heaven, Earth and the Mongols in the Time of Cinggis Qan and His Immediate Successors (ca. 1160–1260) — A Preliminary Investigation//к Lifelong Dedication to the China Mission: Essays Presented in Honor of Father Jeroom Heyndrickx, CICM, on the Occasion of His 75th Birthday and the 25th Anniversary of the F. Verbiest Institute K. U. Leuven/Ed. by N. Golvers, S. Lievens. Leuven, 2007. P. 114–116. (Leuven Chinese Studies; 17).

64

В задачи данной работы не входит обсуждение вопроса о том, образует ли шаманизм особую форму религии или же является совокупностью достаточно разнородных верований и ритуально-магических практик (подробнее см.: Элиаде М. Шаманизм: архаические техники экстаза. Киев, 1998. С. 17–23, 367–373; Потапов Л. П. Алтайский шаманизм. Л., 1991. С. 84–115; Бурыкин А. А. Шаманы: те, кому служат духи. СПб., 2007. С. 7–24]); мы склоняемся скорее ко второй из этих точек зрения.

65

Oб этом слове см.: Doerfer G. Türkische und mongolische Elemente im Neupersischen. Wiesbaden, 1963–1975. Bd. I. № 112; The Secret History of the Mongols: A Mongolian Epic Chronicle of the Thirteenth Century/Trans, with a Historical and Philological Commentary by I. de Rachewiltz. Leiden; Boston, 2004. Vol. 1–2. P. 653–654; Rybatzki V. Die Personennamen und Titel der mittelmongolischen Dokumente: Eine lexikalische Untersuchung. Helsinki, 2006. S. 234–235].

66

Cp.: Endicott-West E. Notes on Shamans, Fortune-tellers and Yin-yang Practitioners and Civil Administration in Yüan China//The Mongol Empire and its Legacy/Ed. by R. Amitai-Preiss & D. O. Morgan. Leiden, 1999. P. 224–239.

67

Скрынникова T. Д. Харизма и власть в эпоху Чингис-хана. М., 1997. С. 100–148.

68

Roux J.-P. La mort chez les peuples altaiques anciens et medievaux d'apräs les documents ecrits. Paris, 1963. P. 35.