Ногай поскакал выполнять приказ. Он успел заметить у Берке радостное удивление, что сделало лицо великого хана, обычно похожее на застывшую маску, живым и даже по-своему красивым. Но Ногай тут же внутренне одернул себя - такие мысли не для ханского военачальника. Он пришпорил коня и, не оглядываясь, быстро пересек вершину холма.
Берке какое-то время смотрел ему вслед, потом молча тронул поводья своей лошади и направился в сторону ставки. Его свита последовала за ним в подчеркнутом, но небольшом отдалении, всегда готовая выдвинуться вперед и защитить от опасности.
Хан въехал в ставку, оперся на руку прислужника, чтобы спешиться, и отдал уздечку другому слуге. Проследовав мимо десятков людей, которые низким поклоном приветствовали вернувшегося хана, Берке уже хотел было зайти в недавно отстроенный каменный ханский дворец, когда на горизонте в облаке пыли появился силуэт Ногая. Хан остановился и повернулся спиной к двери, выжидательно смотря на него. Ногай спрыгнул с коня и, быстро поклонившись, как этого требовали приличия, выпрямился. Глядя прямо в глаза хану, он тихо произнес:
- Девушке удалось уйти.
Берке смотрел на него жестким и немигающим взглядом.
- Найди ее и приведи ко мне.
- Будет сделано, великий хан, - Ногай так же быстро склонился в поклоне, чуть попятился и бросился прочь.
«Ты молодой: крепкие зубы, гибкие колени, - вспомнил он недавние слова хана и добавил про себя с той же интонацией: - Вот ты, молодой, молодую и приведи, но не себе, а мне».
К хану уже спешили из внутренних покоев придворные. Впереди всех оказался персидский художник Бахтияр-ага, долгое время ожидавший появления Берке. Это был человек с бородой, заплетенной в косичку, с колыхающимися серьгами в ушах и тщательно умащенными и зализанными назад волосами. Увидев хана, он обрадовался и едва не разорвал свой затейливо расшитый кафтан, растягивая его ворот:
- Наконец, я могу лицезреть вас, о, неуловимый великий хан! - И художник сразу же
склонился в поклоне.
- Я думал, ты уже в Сарай -Берке, Бахтияр-ага, трудишься над орнаментом Белой мечети, не покладая рук, - устало сказал хан.
Бахтияр-ага понял, что это скрытый вопрос, и, воздев руки к небу, проговорил:
- Видит Аллах, великий хан, я хотел бы там быть. Но мне нужны помощники, один я и за тридцать лун не закончу работу.
- Разве тебе не выделили помощников? - поморщился Берке. Суета мелких дел его утомляла. Хан медленно шел через двор к шатру, явно прихрамывая. - Я велел это сделать неделю назад.
- В том то и дело, милосердный! Но те, которых мне дали по твоему приказу, это просто бездарные маляры! Они не могут отличить синий колор от бирюзового и тонкую кисточку от средней.
- За те деньги, что я плачу тебе, ты должен был суметь им это объяснить, - усмехнулся Берке.
- Это все равно, что учить обезьяну читать, светлейший! - воскликнул Бахтияр в отчаянии. - Монголы начисто лишены художественного вкуса.
Берке чуть поднял бровь, и Бахтияр-ага понял, что допустил ужасную ошибку.
- Великий хан, я не то хотел сказать, - начал он было, но Берке перебил его.
- Ты все верно сказал. Монголы созданы для войны, а не для праздности. Других монголов у меня нет, - усмехнувшись, издевательски произнес он.
- Но ведь есть персы, кипчаки, - умолял Бахтияр-ага. - Я слышал, русские рабы не чужды прекрасного. Великий хан ведь почти что правитель мира!
Но хан не удостоил его ответом. Скоро должен был прибыть гонец, и Берке мечтал о том, чтобы уделить лично себе несколько минут перед этой встречей.
На какое-то время он перестал быть великим ханом, а стал одним из простых смертных с их недугами и болячками, которые не делают разницы между вознесенными на вершину власти и обычными людьми. Прислужник помог Берке опуститься на жесткий топчан, стянул с него сапоги и стал массировать ноги. Хан морщился, но терпел, его с детства учили превозмогать боль.
Прибыл гонец с депешей. Берке велел принять послание и вскоре выслушивал доклад толмача.
- Это от нашего осведомителя из Ирана. Хан Хулагу собирает армию. Он пойдёт против нас войной.
Взгляд Берке сразу же стал жестким.
- Щенок забыл, кто стоит во главе рода. Мы ответим ему! Менгу пригонит из Руси сорок тысяч мужей и юношей. А ты в короткий срок обучишь их военному искусству, -велел Берке и дал знак толмачу удалиться.