- Здравствуй, здравствуй, тетенька, скоморохова жена!
Ах ты, шельма-бестия, какой чести дожила!
Ты к татарину на поклон пойди,
Попляши, да поуговаривай,
Да поплачь-потешь басурманина,
А я во тереме сижу,
Ничего не вижу,
Ничего не слышу,
О люде русском думу думаю.
В толпе раздался смех, послышались одобрительные возгласы. Ярослав сжал руку в кулак, с ненавистью глядя на скомороха, потом перевел тяжелый, полный злобы взгляд на Менгу. Тот с улыбкой смотрел представление, всем своим видом демонстрируя дружелюбие и снисходительность к вольным нравам русичей - ведь так говорить о верховном правителе в Орде не было позволено никому.
- Прекрати это, - шепнула теперь Радмила, но князь велел и ей замолчать.
Теперь Гришка надел платок, снова превращаясь в женщину. Он подскочил к Менгу и стал кривляться перед ним:
- Ах ты, батюшка, татарский князь!
Дай мне хлебушка для детушек,
А мне, вдовице, зелена вина,
Чтоб напитися,
Да забытися.
Он сменил платок на рогатую шапку и заорал, имитируя монгольский акцент:
- Давай-давай, подол задирай!
И снова появился платок:
- Что мне делать, бедной?
Что делать горемычной?
Некому защитити,
Детушек накормити,
Ворога лютого наказати,
Сниму-ка я платочек беленькой,
Надену-ка я шапку рогату,
Да пойду честь свою отдавать татарину.
При этих словах он развернулся и задрал подол. Народ в восторге захохотал, Менгу тоже посмеивался.
- Да что же это, князь! - вскричал митрополит. - Останови эти поганые кривляния!
- Ай -ай, прости, батюшка, прости Филаретушка! Прости, господи, глупого скомороха! Не подумавши, ей-ей, не подумавши, - кривлялся Гришка. - Не вели казнити, вели бражки монастырской за твое здоровье испити.
Ярослав поднял руку и внятно сказал:
- Ну, полно! - и швырнул скомороху золотую монету. - Вот тебе за потеху, поди прочь!
- Слава великому князю! - вопил Гришка. - Стерпел, стерпел князь правду, не наказал Гришку-скомороха!
- Надеюсь, эти глупые кривляния не показались обидными досточтимому хану? -спросил князь у Менгу.
- Почему же глупые, великий князь? И для меня в этом представлении не было ничего обидного, наоборот.
Ярослав заставил себя улыбнуться в ответ:
- Ну и славно.
Пока Менгу-Темир любовался накинутой на плечи шубой из ярко-рыжей лисицы -княжеским подарком, к нему подошла девушка Алёна с подушечкой, на которой покоилась расписная шкатулка. Девушка, смущенно потупив взор, поклонилась Менгу:
- Прими, батюшка, от великого князя Ярослава - к твоим зеленым очам, чтоб еще ярче сверкали.
Менгу открыл шкатулку. На подушечке лежала золотая подвеска с массивным изумрудом. Хан примерил подарок и улыбнулся девушке.
- Ну как, красавица, засияли мои глаза?
- Хорош, батюшка, чудо как хорош!
- И не жалко тебе, князь, расставаться с такой красотой? - повернулся хан к князю.
- Для досточтимого хана мне ничего не жаль!
- Щедрость великого князя достойна восхищения, - Менгу отвесил легкий поклон. -Мои дары с твоими, конечно, не сравнятся, но все же позволь.
Он щелкнул пальцами, и через несколько секунд на дворе появились два конюха, с трудом удерживающие под уздцы необъезженного жеребца. Скакун, перебирая ногами, дико косил в сторону.
- Красавец! - вскричал Владимир. - Батя, отдай мне его! Тебе его ни в жизнь не объездить!
- Вы посмотрите на него! - усмехнулся Ярослав. - Неужто ты объездишь?
- Я умею, ты знаешь! Прошу тебя, отец! Ты все равно своего Сивку на другого коня не променяешь. А этому красавцу простаивать нельзя - пропадет.
- Не думаю, что обычай позволяет дареное дарить, - проговорил князь.
- Мне нравится твой сын, князь! - рассмеялся Менгу. - Он своего не упустит. Конь теперь твой, великий князь, можешь даже зарезать его и сварить шурпу - я не обижусь. Окажи честь Менгу-Темиру, отдай его подарок тому, кому он так понравился.
- Тебе везет сегодня, сын! - нехотя сказал князь. - Смотри только, кости не переломай!
- Спасибо тебе, батя! И тебе, хан! - Владимир, казалось, задыхался от счастья. - Дайте, я сам его отведу.
Со второй попытки перехватив уздцы, он потащил коня в стойло. Менгу одобрительно кивнул - мол, умеет управляться с лошадьми.
- Второй мой подарок ждет тебя в тереме, великий князь. Его было намного сложнее доставить в целости, чем первый, но мне удалось.
В зале приемов находились пять девушек-«подарков», уже переодетых в русские сарафаны и сапожки. Рядом с ними прохаживался евнух, придирчиво осматривая их руки и поправляя подолы.