Давняя кочевая традиция позволяла породнение с ханской семьей через брак с царевнами в виде особой милости или в знак благодарности за чрезвычайные заслуги; нередко такие браки заключались в политических целях. Исатай в полной мере воспользовался своими семейными узами. Гурганом он стал, женившись на Узбековой дочери Иткучук. Очевидно, этой чести бек удостоился за помощь в воцарении Узбека. И сам хан взял в свой гарем дочь Исатая, сделав ее своей «четвертой хатун»[46].
Насколько можно судить по арабским хроникам, при Тохте и Узбеке Исатай занимал очень высокие посты. В иерархии беков он, видимо, стоял лишь на одну ступень ниже беклербека Кутлуг-Тимура и являлся, следовательно, главным военачальником левого (восточного) крыла Золотой Орды. Именно с этими двумя сановниками Узбек обсуждал важнейшие вопросы.
Наивысший взлет гургана-кията произошел в 1321/22 г., когда «Узбек отставил своего наместника Кутлуктемира и поставил на его место Ису Куркуза»; правда, через два года хан вернул верховному беку его пост[47]. Можно полагать, что впоследствии Исатай вновь удостоился высшего аристократического ранга, поскольку Ибн Баттута титулует «Исабека» старшим эмиром, начальником улуса и начальником эмиров[48] (последнее выражение передает точный смысл тюркского термина «беклербек»). Этот арабский путешественник, проезжая по Золотой Орде в 1333 г., застал Исатая тяжело больным. Из-за подагры тот не мог самостоятельно ходить и ездить верхом, отчего его возили на арбе.
Как и когда умер Исатай, информации нет. Во всяком случае, при Джанибеке он уже не упоминается. Вероятен переход отцовских владений и полномочий в тот период к его сыну Джир-Кутлугу. Похоже, что Исатай после пожалования остался вершить высокую политику в Сарае, а толпу царевичей и царевен, включая и овдовевший гарем Тохты, он вручил своим домочадцам во главе с Джир-Кутлугом. Тот увел их куда-то за Яик. Это вполне находится в русле карательных мероприятий Узбека, который устроил массовые репрессии против своей родни не только после подавления заговора Баджира Ток-Буги, но и после своей религиозной реформы — обращения в ислам.
Джир-Кутлуг сложил голову в сражении (?) с Урусом — будущим могущественным правителем Орды, сумевшим впоследствии на некоторое время захватить Сарай (в 1375–1376 гг.).
После гибели Джир-Кутлуга киятских беков возглавил его сын Тенгиз-Буга, характеризуемый в сочинении Утемиш-хаджи как бессердечный деспот. Он заставил царевичей из кошуна строить мавзолей над могилой своего отца, Джир-Кутлуга, и вдобавок придумал унизительную процедуру: во время пиршеств, устраиваемых Тенгиз-Бугой, «невольники» в любую погоду садились у дверей его юрты, прислушиваясь; когда оттуда начинала звучать хвалебная песнь (кюй), это означало, что их притеснителю пришел черед пить из чаши — в тот момент они должны были обнажить голову. Происходило все это в зимовье бека на Сырдарье[49].
В обстановке начавшегося безвластия и хаоса в Золотой Орде перед киятами стояли две насущные задачи. Они попытались, во-первых, сохранить влияние своего племени при сарайском дворе, утвердившееся при Исатае (используя многочисленных претендентов на трон из дома Джучи); во-вторых, заполучить власть, заняв беклербекскую должность в Сыгнаке — столице ханства левого крыла. Для этого им предстояло найти царевичей, согласных подчиняться киятам, и организовать их воцарение. В любом случае им предстояла жестокая борьба с джучидской аристократией и беками других племен. Первая задача начала успешно претворяться Мамаем: Бердибек выдал за него дочь, отчего киятский бек, как и его предок (дед?) Исатай, вошел в высшие придворные сферы. Более того, арабский историк Ибн Халдун уверяет, будто Мамай «в его (Бердибека. — В. Т.) царствование управлял всеми делами» — явно в должности беклербека[50].
Тенгиз-Буга попробовал было использовать царевича Кара-Ногая — одного из своих «невольников» — в качестве марионетки на троне. Однако тот в сотрудничестве с другими царевичами зарезал интригана. После этого сколько-нибудь заметное участие киятов в жизни левого крыла незаметно. Мамай же, как известно, был более удачлив на этом поприще. На западе Золотой Орды он сумел поставить дело так, что безвластные, поставленные им ханы были во всем ему покорны.
Утемиш-хаджи приписывает киятским предводителям инициативу массовых миграций ордынских кочевников, причем датирует их периодом правления Бердибека: «В его время было много смут. Кыйат Мамай забрал правое крыло и ушел с племенами в Крым, [а] левое крыло увел на берег реки Сыр Тенгиз-Буга, сын Кыйата Джир-Кутлы»[51]. Однако мы видели, что у Мамая в период царствования этого хана не было причин уходить из волжской столицы Орды. Поэтому ближе к истине, наверное, Ибн Халдун, который пишет, что «Мамай выступил в Крым» лишь «после того, как Бердибек умер и [верховной] власти не стало»[52].