— Я ни за что не поверю, что Коуршан допустил такое невежество. Все фениксы выучили эту историю, она самая значимая в мировой летописи.
— Я не исключение, — ответила Руми, — но хочу послушать именно тебя. Сам ведь говорил, что знаешь обо всем на свете. Может, тебе известны какие подробности, о которых обычно умалчивают.
— Убедила. Занимай место поудобнее, а я тоже подготовлюсь.
Ханум засыпал побольше курительной травы в трубку, чиркнул огнивом, и, пуская кольца ароматного дыма, начал:
— Незадолго до того, как чёрная огненная буря обрушилась на Мелех, Руна покинула свой дворец, чтобы встретиться с Адзуной в его кузнях. Она хотела обсудить странные события, происходившие в городе и его окрестностях, а также причастность супруга к ним. Учитель народов не явился к ней сам, а пригласил в своё убежище. Там, за печатью Семилепесткового перстня, он из последних сил сдерживал перводемонов.
Может, Адзуна тайно надеялся, что Руна поймет его безумный замысел. Может, хотел её саму обратить в перводемона исключительной мощи. Не знаю точно. Никто не знает. Но зло разрослось так, что перестало быть подвластно Адзуне и прорывалось из кузен. Быстро чахла растительность здешних гор. Все животные покидали становившиеся гиблыми места. Зачем теперь таиться?
Адзуна показал жене свои творения, не утаивая природы их происхождения. В слепой гордыне он не замечал ужаса, который испытывала Руна из-за теневых чудовищ, бывших некогда Живущими на Земле. Адзуна сказал, что освободит перводемонов, что не может больше неволить их. Фениксов «творец» обещал защитить силой Семилепесткового перстня, «если что-то пойдет не так», и ждал похвалы, восхищения, признания, но получил лишь презрение и ненависть.
Преодолев тягучую мощь Скверны, отравляющую сознание, Руна объявила, что за похищения, пытки и надругательство над мироустройством Адзуну казнят. Слова жены, которую первый феникс любил больше всех, глубоко ранили его сердце и пробудили волну неукротимой ярости. В гневе он ударил Руну и тут же освободил перводемона Руата, велев последнему убить жену. Однако она оказалась не из тех, с кем можно легко расправиться даже противнику такой мощи. Огненным хлыстом Руна рассекла лицо чудовища и бросилась из кузен в город. Она не разбирала дороги, но тернии расступились перед ней и сомкнулись на пути Руата. Природа ожила и взбунтовалась против святотатства Адзуны.
Ханум остановился и начал заправлять курительную трубку, переминая пальцами сухие листья в мелкую пыль. Странно-задумчивое выражение появилось на его лице. Руми заёрзала, и он продолжил:
— В Мелехе Руна рассказала всем о преступлении мужа и велела готовиться к встрече с невообразимыми врагами. Но больше ничего не успела: на город обрушился черный огненный вихрь. Все, кто оказался поблизости, мгновенно погибли. Кожа фениксов не защищала от проклятого пламени.
Первым в город явился Сарпентьяр, создатель губительного вихря. Многокрылое чудовище с сотней переплетенных змеиных голов одним своим видом внушало смертельный ужас. Любой, кто оказывался на его пути, сгорал. Следом пришел Руат — творец чумы, накрывший город ядовитым облаком болезней и недугов. На лице перводемона сиял огненный след, который он не мог исцелить. Настолько сильным оказался удар Руны.
— А как выглядел Руат? — влез Игнэ.
— Ни у кого не осталось об этом воспоминаний. Голова точно была одна, — проворчал Ханум, недовольный, что его рассказ резко прервали.
— Но ты же знаешь, что у него остался огненный след, а больше про внешность — ничего? — не унимался тигр.
— Игнэ, давай потом, я хочу послушать дальше, — остановила его Руми.
Она внимала, как зачарованная, боясь упустить хоть одну деталь истории.
— Спасибо. Фениксы отчаянно сражались, но не могли одолеть перводемонов. Тела пожирало пламя и болезни, а души — Скверна. (здесь Руми тяжело вздохнула).
Это был самый страшный день за всю историю. Руат и Сарпентьяр за несколько часов разрушили первый город фениксов, простоявший многие века. Адзуна наблюдал за гибелью десятков тысяч фениксов совершенно спокойно, словно, по его разумению, всё шло должным образом.
Руна отчаянно боролась с перводемонами, чтобы дать собратьям спастись. На всей земле не было столь же могучего и искусного заклинателя стихии. Но и того оказалось мало. Зло, дававшее силы Руату и Сарпентьяру, древнее жизни в нашем мире. Перводемоны не ведали усталости, в отличие от Руны. В конце концов, она упала, покрытая ожогами и моровыми язвами. В город явился Аймери…
Ханум остановился и посмотрел на Руми. Её глаза наполнялись слезами, но она пыталась это скрыть, отвернувшись. Жестом попросила купца продолжать.
— От фениксов он отделил тени, сделал их плотными и поднял на ноги. У каждого выжившего появился личный враг, хитрый и проворный, от которого не скрыться. Враг, способный менять форму и уклоняться от пламени. Фениксы не могли бороться со слугами Аймери, но не потому, что те были очень сильны, а из-за воя Скверны. Какой рассудок способен выдержать присутствие трех перводемонов? Горожане спасались бегством, только Руна уже не могла бежать.
След, оставленный огненным хлыстом, ещё тлел на лице Руата. Из последних сил Руна протянула руки к чудовищу и заставила рану пылать. Невообразимой мощи крик разорвал небеса. Руат схватился за голову, пытаясь излечить ожог, но Руна не сдавалась, заставляя врага корчиться от боли. Когтями перводемон разрывал собственное тело, сотканное из мрака, в клочья, пока не пал окончательно. Его поганый труп долго источал яд. Ни Сарпентьяр, ни Аймери не заметили гибель "собрата".
Руна лежала среди пыли и пепла. Был побежден лишь один перводемон, не самый могущественный, а оставалось ещё шестеро и Адзуна, который в своей гордыне любой ценой решил превзойти Творца.
Из последних сил Руна воззвала к Неру и всем Духам. Умоляла спасти мир ценой единственного, что у неё осталось. Свет символа фениксов засиял как никогда ярко. В этот миг был сломлен барьер между Землёй и Абероном. Великие Духи спустились в подлинных обличиях. Силинджиум остановил дыхание Руны, Анариот огненным мечом разрезал её грудную клетку и извлек пылающее сердце. Левантэ сохранила сердце живым и исцелила тело Руны. Волей Лингвэ первая среди фениксов стала камнем, как и её сердце, и никакой тлен, никакое разрушение не могло их коснуться. Великие Духи переместили свет Неру, горящий в каждом Живущем на Земле, в каменное сердце. Тогда Магикор объявил последнюю волю Руны: душа её будет пребывать в Камне, пока Живущие на Земле не одержат над Скверной окончательную победу. Своей жизнью, бессмертием, возможностью переродиться и жить вновь добрейшая и сильнейшая из фениксов пожертвовала ради создания Гранатового Камня — сердца Руны. Камня, с которым каждый феникс становится сильнее в десятки раз.
Едва Магикор договорил, как Корень Древа Жизни, принадлежавший Руне, распался на четыре золотые нити. Их Великие Духи передали остальным народам с искрами пламени Сердца, выковав священные артефакты для борьбы с демонами. Так жертва Руны распространилась на всех Живущих.
Благодатное сияние, исходившее от Камня, рассеяло тени Аймери, погасило чёрное пламя Сарпентьяра и погнало перводемонов прочь от Мелеха. Вмешательство Великих Духов, столь необходимое тогда, дорого стоило всему миру. Живущие на Земле ощутили тяжесть вечности, и собственные долгие года стали им не в радость. Можно сказать, что каждый внес свою плату.
Руми жадно внимала каждому слову.
— Польщён. Но врать не стоило, — усмехнулся Ханум.
— Я не врала. Я знала. Просто… ты так живо рассказываешь… будто был там.
— Ну, теперь ты понимаешь, почему я так дорого беру за свои истории. Добыть и собрать крупицы мыслей в единую нить, скажу я тебе, труд весьма непростой, но того стоящий. В такие моменты я чувствую себя мудрецом, — Ханум горделиво поднял подбородок. Тигры, если бы умели смеяться, наверное, лопнули бы от хохота.
— А как дальше использовали Гранатовый Камень? Что стало с Адзуной? Ведь он был в Мелехе. А остальные перводемоны? — вопросы сыпались, и Руми не думала униматься.