— Ханум, ты же мне не нянька. Где была — там была, а сейчас иду спать. Если ты проводишь меня, буду рада, — зевая, ответила Руми.
По дороге Ханум продолжал причитать, какое наказание свалилось на его голову, и сетовал, что Руми не учится вести себя надлежащим образом. Она не слушала. Ей вдруг захотелось достать сливовые ножны — память о той, прошлой жизни, которую она никогда не ценила, и которая теперь разрушена.
— Что у тебя за причёска? Где заколка? — с тревогой спросил Ханум.
Руми не ответила. Быть может, поведает о своём унижении, но не сейчас. Пожелав спокойного сна друзьям и поблагодарив их за беспокойство, она закрыла дубовую дверь, взяла ножны и долго разглядывала их. Думала об утратах и испытаниях, которые могут ожидать. Руми решила, что будет сильной. Внешность её неказиста и манеры не так изысканы, как у императрицы драконов, зато она не станет прятаться и молчать, как императрица. Так и уснула в обнимку с ножнами.
Проснувшись, Руми увидела завтрак из сезонных фруктов, орехов и зелени, а также новую одежду, поверх которой лежала нить с золотыми колокольчиками. «Хотят, чтобы я сделала прическу как у фениксов», — подумала Руми. Мягко её пытались ломать. Злило и вчерашнее происшествие, потому Руми не взяла украшение. Кроме еды и одежды она нашла траурный знак, который повязала через грудь. Драконьи ленты расплела и отложила в сторону, надеясь при встрече передать их императрице. Рядом с ними оставила спицу и ножны. Волосы же собрала в простой хвост.
После завтрака Руми решила проведать Ханума и тигров. Купец сидел в мягком кресле, закинув ногу на ногу, и раскуривал трубку. Игнэ и Витэ вышли на балкон греть животы в лучах утреннего солнца. Приходу Руми они обрадовались, как и ворчавший накануне Ханум. Первым делом он пожаловался на скуку и что из-за траура не может торговать. Потом вспомнил, что давненько не менял Руми повязки и выдал ей свежие. После обработки и перевязки ожогов она все же рассказала друзьям, что приключилось с ней на аудиенции, вскользь отметив, что царская семья её предала.
— Не надо обижаться, — заговорил первым Игнэ. — Я уверен, что царь и Симерион сделали всё, чтобы смягчить наказание. Тебе нужно лишь извиниться, и заколку вернут.
— Он видел, как мне больно, и всё равно заставил меня отдать моё наследство! — возразила Руми.
— Тут уж надо было выбирать, тебя обидеть или императора драконов. Сложно править страной, — ответил ей Ханум. — У меня тоже сегодня днём аудиенция у царя. Надеюсь, меня император не велел наказать за давние прегрешения.
— Ну, ты нашел, что сказать! Руми, не слушай этого дурака, — разозлился тигр.
— Ничего страшного. Вы вчера были правы. Негоже мне сидеть и унывать. Схожу в дворцовую библиотеку, нужно найти способ спастись, — уверенно сказала Руми больше для самой себя, чем для друзей.
— Вот и правильно! — поддержала её Витэ. — Хочешь, пойдем вместе?
Ханум желания идти в библиотеку не изъявил, потому Руми отправилась только с тиграми. Шли они неторопливо, останавливаясь едва ли не у каждого цветущего растения, чтобы Игнэ понюхал его и восхитился чудесами окружающего мира и чувством прекрасного фениксов. Руми улыбалась. Постепенно её сердце оттаивало. С Игнэ не получалось грустить, его простота и искренность сияли звездами в обществе ханжей. Витэ тоже нравилась компания тигра, о чём она, не скрываясь, говорила: «Как хорошо, что он со мной». Руми показалось, что вокруг них есть какая-то тайна, но лезть в чужие секреты не хотелось. В истинности их любви друг к другу ей уже не приходилось сомневаться.
Дворцовая библиотека находилась недалеко от тронного зала, проходя мимо которого, Руми помрачнела. Ещё кровоточила вчерашняя рана. В пути друзьям никто не встретился, что не удивляло. Фениксы в солнечный день трудились или за стенами дворца, или там, где их не видно.
У медных дверей компания остановилась. Тигры решили ещё побродить по дворцу, пока Руми займётся поисками. Она согласилась, пообещав к обеду освободиться. Когда Игнэ и Витэ ушли, она толкнула дверь, удивившись, насколько та оказалась легкой, и вошла в обитель книг и свитков.
Здесь воплотилась тысячелетняя история накопления знаний в мраморном великолепии высоких стеллажей, подпиравших потолок с исполинским барельефом Мирового Древа, оплетавшим корнями всё сущее. Руми замерла, запрокинув голову и открыв рот, пока её не окликнули. Смотритель в простой персиковой рубахе до колен, перетянутой траурной лентой, и таких же широких штанах велел назвать имя и цель посещения.
— Руми Сингардилион. Хочу узнать о… разведении орхидей, — промямлила она первое, что пришло в голову.
Смотритель поднял бровь, но ничего больше спрашивать не стал и проводил до секции, посвященной лиановым растениям. Руми только успевала головой крутить, стараясь запомнить, куда направится, когда удастся отделаться от смотрителя. Днём в большей части библиотеки царила тень, чему Руми порадовалась. Слепящий свет замучил её.
Со стеллажа смотритель достал весьма ветхую книгу, пропитанную дурнопахнущим раствором, не дающем ей рассыпаться.
— Этот справочник составила сама царица Меренити. Обычно я не выдаю её для чтения, но приказом царевича Симериона дочери Сингардилиона велено предоставлять всё наилучшее. А лучше этой книги об орхидеях ничего не написано, — сказал он, вручая Руми фолиант.
— Да, да, спасибо… если мне понадобится ваша помощь, я позову, — ответила она, опасаясь, что раз смотритель вверил ей такое сокровище, то теперь останется следить.
К счастью, он только упомянул о личной ответственности посетителя, если книга при возврате окажется не в том состоянии, в коем её передали. Клятвенно заверив, что всё будет в порядке, Руми для приличия открыла книгу, краем глаза наблюдая за удаляющейся в глубины библиотеки фигурой смотрителя. Когда он скрылся из виду, она решила вернуть фолиант на полку, но внезапно из него выпал желтоватый листок. Сердце Руми рухнуло: она испортила драгоценный справочник. Но, подняв листок, поняла, что его всего лишь вложили в книгу. На ощупь он был шероховатый, из какой-то особой бумаги. Почерк тоже не книжный, не аккуратный, руны едва читались. Руми хотела вложить листок обратно, но беглый взгляд выцепил из корявого текста слово, а точнее имя, болью отозвавшееся в груди — Аймери.
Тревожно озираясь, Руми положила книгу на пол и сама на него села, скрестив ноги. Любопытство сильнее страха. Она перевернула листок, полагая, что начало текста на другой стороне. Так и оказалось.
Здравствуй, Бэйшар. От всей души поздравляю тебя и Меренити. Прости, что не смог приехать на свадьбу. Надеюсь, Руна извинилась за меня. Слышал, Сингардилион тоже планирует остепениться. Надеюсь, сумею вернуться хотя бы к его свадьбе.
В подарок позволь преподнести тебе первую подробную карту архипелага Ливнер. Я сам её составил. Пришлось, конечно же, посетить каждый остров, но это стоило усилий. Как видишь, она выполнена на особой бумаге, которую драконы изготавливают хитрым алхимическим способом. Не буду вдаваться в подробности. Фениксам он недоступен, хотя обещаю подумать, как это исправить. Бумага защищена от старения (даже слово противно это писать!) и почти от любых повреждений. Проживет до конца мира и чернила не выцветут! Письмо своё пишу на такой же, не удержался. Стоит, однако, заметить, что при всём моем мастерстве каллиграфии, работать с ней непросто. Карту линия за линией я рисовал трое суток, не прерываясь на остальные дела. Но она точно аккуратней этого письма. Сам видишь, какие выходят руны.
Как мой сад? Застать бы его в полном цвету… Спасибо, что так трепетно за ним ухаживаешь. Руна скучает, хочет приехать ко мне и оставить Аймери наместником в Мелехе. Присмотри за ним, чтобы он не натворил бед, а лучше отправь Сингардилиона. Конечно, мне стыдно, что я оставил вас разбираться со своими делами. Когда-нибудь мои странствия закончатся, и я погружусь в красоту нашей страны, колыбели этого мира!
Я сейчас занят почти каждый день. Ты же знаешь, что недавно повелители трех Пределов выбирали императора архипелага. Им стал Нэйджу. Гория и Дайерин в один голос объявили, что хотят видеть его верховным правителем. Он сильный, волевой, хотя угрюмый и весьма мнительный. Вся страна будет в его стальной хватке. Мне больше по душе Гория — веселый, бесхитростный и поесть любит. Про Дайерина сложно что-то писать, драконы про таких говорят «ни рыба, ни мясо». Его владения не так значительны и богаты, как у его соседей, потому, мне кажется, голос его имеет меньший вес, чем голос Гории. Кстати, Нэйджу тоже женится, оттого останусь я на островах до следующей весны. Рядом с Руной дни станут краше. Много времени я провожу за изучением драконьих преобразований. Интереснейшая вещь даже в теории, а выглядит просто невероятно! Целых четыре тома об этом написал, надеюсь, ты почитаешь, когда я вернусь.