Период правления Черненко — время, когда решался вопрос: кто возглавит процесс преобразований в СССР. Разумеется, весы истории колебались не просто между Горбачевым и его соперниками, а между разными стратегиями дальнейшего развития страны. Но в чем заключалось это различие? Сами соперники тогда не могли не только сформулировать, но и понять этого различия. Оно определялось не программами, а характером социальных сил, группировавшихся вокруг членов Политбюро.
Черненко, который в силу состояния здоровья воспринимался всеми как переходная фигура, обеспечил паузу, необходимую для завершения борьбы за власть. Приход К. Черненко к власти определялся его положением в Политбюро. Он был «первым среди равных» геронтократов. Вторым по влиянию геронтократом был министр обороны Д. Устинов. Но ему было уже 75 лет, и он не собирался становиться у руля партии. Устинов поддержал Горбачева — человека энергичного, соратника Андропова, как считал Устинов, «продолжателя дела» покойного Генсека. В кругах военного руководства единства не было. Одни, вслед за Устиновым, ориентировались на Горбачева, другие — на Романова, курировавшего ВПК. С точки зрения ведомственных интересов правы были вторые. Характер социально–политических сил, пришедших к власти в 1985 г., привел к быстрому оттиранию военных от принятия стратегических решений во второй половине 80–х гг.
«Старики», сохраняя пока за собой власть, понимали необходимость готовить молодую смену. Новый раздел власти был осуществлен на заседании Политбюро 23 февраля 1984 г. Это историческое заседание Черненко начал с небольшой уступки Тихонову: «Министерства нередко тащат на Политбюро вопросы, минуя Совмин» [554]. Эта практика должна быть прекращена. Экономические перспективы страны также следовало разрабатывать Совмину, но при участии Горбачева, Алиева и Рыжкова. Таким образом, уступка Тихонову была взята назад, поскольку «молодежь» была допущена в его епархию.
Затем Черненко предложил, чтобы Горбачев вел секретариат, а в отсутствие Генсека — и Политбюро. Об этом с новым Генеральным договорился Устинов [555], выполняя, возможно, пожелание Андропова, раздутое позднее в версию о «завещании». Вспоминает Е. Лигачев: «Черненко был избран Генеральным секретарем, как говорится, без проблем. На Пленуме его кандидатуру выдвинул председатель Совета Министров Тихонов, она была поддержана, и все прошло гладко. Заминка произошла несколько позднее, когда на организационное заседание Политбюро Константин Устинович внес предложение поручить проведение заседаний Секретариата ЦК Горбачеву. Черненко, видимо, понимал, что тут нужен человек энергичный, молодой, физически крепкий. Однако не все члены Политбюро придерживались столь здравой точки зрения. На предложение Генсека немедленно откликнулся Тихонов:
— Ну, Горбачев превратит заседания Секретариата в коллегию Минсельхоза, будет вытаскивать туда сплошь аграрные вопросы…» [556]
В протоколе заседания акценты выступления Тихонова потом были намеренно сдвинуты, чтобы затушевать возникшую в Политбюро трещину: «Выходит, что М.С. Горбачев, руководя работой секретариата, будет одновременно вести все вопросы сельского хозяйства. Я ничего не имею против Михаила Сергеевича, но не получится ли здесь определенного перекоса» [557]. Выходит, что Тихонов возражает не против ведения Горбачевым секретариата, а против сохранения за ним при этом сельскохозяйственных вопросов. Такое возражение в реальности было лишено смысла, так как за «человеком № 2» всегда закреплялось большое количество вопросов. В конце того же заседания Горбачеву поручили даже руководство комиссией по Польше [558]. Суть возражения Тихонова касалась именно личности Горбачева, которого премьер обвинил в недостаточной компетентности. Это подтверждается несколькими независимыми друг от друга свидетелями–мемуаристами: Лигачевым, Воротниковым, Медведевым. В протокол столь резкое замечание решили не заносить, и формулировка (видимо с согласия Тихонова) была смягчена. Архивные источники Кремля (как и многие другие архивные источники) далеко не всегда бесстрастно фиксировали происходящее.
Тихонов сам рассчитывал на второе место в партии. Он только что способствовал восшествию на престол Черненко, а тут столкнулся с такой неблагодарностью: «Ленин поступил бы иначе» [559], — бросил премьер горькую реплику. Воротников так передает слова Тихонова: ”А правильно ли отраслевому секретарю, который занимается вопросами сельского хозяйства, поручать ведение Политбюро? Не приведет ли это к определенному перекосу при рассмотрении вопросов на Политбюро? И вообще, — продолжал он, — обязательно ли вести Политбюро секретарю ЦК, ведь В.И. Ленин вел заседания Политбюро не будучи секретарем» [560]. Ссылка на Ленина выглядела неубедительно — структура партии за несколько десятилетий изменилась весьма существенно. «Тихонову возразил Устинов, — вспоминает В. Медведев, — «Но ведь Горбачев уже имеет опыт ведения Секретариата, да и вся предыдущая практика говорит, что ведущий секретариат всегда имел какой–то участок работы, и это не оказывало негативного влияния на работу Секретариата» [561].
«И тогда, — вспоминает Лигачев, — используя свой дипломатический опыт, слово взял Громыко. Чтобы снять возникшую напряженность, он предложил соломоново решение:
— Давайте подумаем, не будем сейчас торопиться, и позднее вернемся к этому вопросу» [562]. По воспоминаниями Воротникова Громыко предложил назначить Горбачева временно [563]. Это предложение поддержал и Гришин [564]. Вообще, вопреки распространенной версии, Гришин занимал в отношении Горбачева скорее нейтральную, чем враждебную позицию. А в 1985 г. его действия, как и позиция Громыко, даже способствовали приходу Горбачева к власти.
Деловые качества Горбачева Гришин оценивал скептически [565]. Однако это означало, как казалось, что команда «молодых» не сможет обойтись без старых специалистов. Геронтократы не подозревали, что Горбачев способен вести «революционную» политику, отрицающую сами основы прежнего политического стиля. Они видели в «молодом» члене Политбюро человека, который будет вынужден слушаться их советов.
К тому же Гришину было известно, что на московскую парторганизацию собирает «компромат» Лигачев [566]. В этих условиях первый секретарь Московского горкома предпочитал нейтралитет, а в 1985 г. принял сторону сильного.
Баланс сил между «стариками» и «молодыми» был необходим и Черненко, и при разделе власти 23 февраля он вставил свое веское слово:
«Однако несколько флегматичный, слабый здоровьем Черненко неожиданно проявил характер и твердо сказал:
— Я все–таки настаиваю, чтобы вы поддержали мое предложение доверить ведение Секретариата товарищу Горбачеву» [567].
Окончательное решения так и не приняли, Горбачев был вынужден на заседаниях сидеть на своем прежнем месте, что сильно переживал. Встретившись в конце февраля с Черненко, он говорил ему, «что позиция Тихонова внесет разлад в Политбюро… Можно ли допустить такое, чтобы к председательству на Политбюро придет сегодня один, завтра другой и… Это же хаос, — рассказывал сам Горбачев об этом разговоре Воротникову. — Разговор повлиял на Черненко, и тот успокоил меня: позиция де ясная, не переживай» [568]. Де факто Горбачев стал ведущим секретариата ЦК, и в мае по настоянию Устинова его также и формально пересадили на место второго секретаря [569].