В Средней Азии (и не только в Узбекистане) коррупция была к тому же вплетена в систему традиционных отношений, что придавало всей конструкции не только всеобъемлющий, но и почти легальный характер. Без взятки многие чиновники и хозяйственники просто не могли работать, взятка считалась нормальной доплатой, молчаливо санкционированной сверху. Соответственно, легко было «выйти на след» преступления, которое не очень–то и скрывали.
Андроповский удар пришелся по базису и среднему звену пирамиды коррупции. Волна арестов захватила массу рядовых взяткодателей и взяточников. Следователь Т. Гдлян вспоминает: «в организованные руководством Узбекистана и Центра преступления было втянуто огромное количество трудящихся. Из них тысячи и тысячи уже осуждены к различным мерам наказания. В их числе бригадиры, агрономы, председатели колхозов, директора совхозов и другие специалисты низшего звена управления, чьим трудом и знаниями выращивался хлопок. Справедливо ли это? Из многих взятки вымогались фактически насилием… Вместо того, чтобы разобраться в первопричинах этих преступлений с феодальным душком, отличить матерых организаторов от бессловесных рядовых исполнителей и дифференцировано подойти к судьбе каждого человека, ставшего винтиком коррупционного механизма, формально–бюрократическая машина правоохранительных органов без особого разбора, с хрустом прошлась по их судьбам»[522].
Борьба с коррупцией в Средней Азии позволяла «убить двух зайцев». С одной стороны — ослабить и припугнуть консерваторов и коррупционеров в СССР в целом, а с другой стороны — проводить образцово–показательные чистки вдали от центра, удовлетворяя справедливый гнев населения и не очень нервируя центральную партийную бюрократию.
В апреле 1983 г. арестом начальника ОБХСС УВД Бухарского облисполкома А. Музаффарова началась операция по искоренению коррупции в Узбекистане. При подготовке операции КГБ Узбекистана учитывало клановые противоречия первого секретаря ЦК КП Узбекистана Ш. Рашидова и Бухарского первого секретаря А. Каримова[523]. У Музаффарова было изъято 1 131 183 рубля[524], монеты и золотые изделия. Нажить такой капитал, откладывая деньги из зарплаты, офицер милиции не мог. Музаффаров счел за лучшее давать показания. Вскоре было арестовано еще 7 милицейских и хозяйственных руководителей областного уровня, хотя здесь улик было обнаружено меньше, чем в случае с Музаффаровым. Одновременно были проведены операции КГБ в Ташкенте. К делу подключилась союзная прокуратура. В сентябре 1983 г. группу прокуратуры СССР, расследующую дело о коррупции в Бухарской области, возглавил старший следователь по особо важным делам Т. Гдлян.
Гдлян подключился к уже во всю «раскручиваемому» делу. Но за то он придал ему более широкий размах, соответствующий масштабам политики Андропова.
Группу Гдляна интересовали «верхи» коррупционного механизма. Постепенно следственное кольцо стало сжиматься и вокруг руководителей областного уровня. В декабре 1983 г. был освобожден от должности руководитель Бухарской области А. Каримов, ушел на пенсию министр внутренних дел Узбекистана Эргашев, фамилия которого стала фигурировать в материалах следствия.
Перед группой Гдляна стояла трудная задача. По словам начальника управления по борьбе с организованной преступностью МВД СССР В. Гурова, «каждому юристу известно, что доказать взятку «постфактум» практически невозможно. Нужно либо «выбивать» чистосердечное признание, либо находить еще какие–то доказательства. Мне запомнились слова одного профессионального работника БХСС МВД СССР М. Аверкова (Аверков сейчас возглавляет одно из управлений МВД РФ), который сказал: ”Я с Гдляном работать отказался, и не потому, что побоялся чего–то, а просто не привык издеваться над людьми»[525].
Если верить материалам проверки Прокуратуры СССР 1989–1990 гг., Гдлян и Иванов пошли по пути, который, как казалось, мог бы существенно «ускорить» их работу, повысить «производительность труда». Для этого на вооружение была взята «царица доказательств», выражаясь словами Вышинского — признание обвиняемого. По утверждению проверяющих, Гдлян начинал не с обысков, а с арестов подозреваемых, а затем добивался признания с помощью различных методов, среди которых специалисты комиссии, проверявшей деятельность группы, называют избиения, угрозы преследования родных (многие из них также арестовывались), обман, издевательства рецидивистов и т.д.[526] Следователи добивались от обвиняемого показаний на него самого и «лиц наверху», постепенно выстраивая нужную руководителям из ЦК КПСС «пирамиду», в которую включались всё более высокопоставленные руководители республики. Группе под руководством Гдляна была доверена миссия нанесения сокрушительного удара по узбекскому чиновничьему клану.
526
Илюхин В. Вожди и оборотни. Прерванное расследование. М., 1994. С.26, 29, 30, 31. Работы В. Илюхина, Т. Гдляна и Н. Иванова основаны на материалах «прерванных расследований» и в значительной своей части не подтверждены в судебном порядке. Дискуссия между этими следователями носит тенденциозный характер. Приводя их мнения, мы не солидаризируемся с ними в юридическом смысле слова, а предоставляем возможность читателю сделать вывод самостоятельно. Тем не менее воспоминания участников расследований, остановленных и разрушенных по политическим причинам, являются важным источником для понимания ситуации середины 80–х гг.