"И зазвонят опять колокола,
И ты войдёшь в распахнутые двери..."
Эта песня была в ушах Тани все дни в Гусь-Хрустальном. Ваня спросил: "Какая песня? Про собачек?" А у Раи в тетради была ещё забавная песня про собачек, и Тане не хотелось признаваться в том, какая песня ей была нужна. А ему было любопытно. Таня улыбнулась: "И про собачек тоже".
Сели на веранде. Ванина компания на ступеньках, а Таня вынесла стул и села, чтобы не пачкать брюки. Ваня тоже взял стул и сел рядом с ней. Он всё спрашивал, не сделал ли он ей дурного, и дурашливо убил комара у неё на босоножке: "Я не позволю комарам садиться на Танюшу..."
Таня: "Ну ведь ударился о подошву, чего дурачишься?"
"А ему ещё больнее, я ему ножку сломал".
Таня предложила, указывая на Мишу, Ланку и Раю: "Их можно было бы снять со спины".
Они сидели к Тане почти спиной, трогательно и грустно вытянув шеи вперёд. Таня отметила, что она с Ваней выделяются, сидя на стульях, как король с королевой. В одной руке - держава, в другой - скипетр, и изобразила, как это выглядит. Ей сказали, что наоборот, в правой - то, а в левой - это, и она перебросила их из руки в руку. Миша обернулся и удивлённо уставился на Таню.
Иван спросил: "Ты никогда не был королём, Миша?"
Таню вдруг стала раздражать эта тоскливая компания. Если им так больно расставаться друг с другом, могли бы все пережениться. Если же они к этому не готовы, значит, тоска их не всерьёз, а исполнение негласного ритуала.
Дровосеки уезжали на своём грузовике. Когда он тронулся, Таня в шутку закричала: "Стойте, я с вами!", - побежала за ним. Ваня удерживал её, пока все не засмеялись и он понял, что это юмор. Володя, с которым она танцевала, смеялся до слёз.
Потом Таня заявила, что хочет бегать, и если Иван хочет, он может пойти с ней. Ваня быстро переоделся и пошли в лес. Предвкушая бег, Таня восторженно вскрикнула: "Тренировки в лесу - квинтэссенция отдыха здесь!"
Ваня ей нравился, что с ним можно было говорить как с самой собой - на любом уровне - и не подбирать слова. Ваня нравился? С каких пор он начал нравиться?
Некоторое время бежали молча, Таня с наслаждением вдыхала осенний хвойный воздух, бежать было радостно и легко, правда, недосып скоро
начал сказываться. Cтало дышать тяжелее. Бежали рядом, громко делая выдохи, как паровозы. Это было смешно и приятно - дышать истово и громко, как один человек.
Потом у неё закололо сердце, и она пошла шагом. Ваня был впереди, услышал и остановился. Он сказал, что Таня сбивает ему ритм. Она потом бежит сколько угодно, а он после остановки в прежнем темпе не может. Несколько позже, когда возвращались, он спросил Таню, что ей мешает поддерживать темп.
Ей мешало жжение в сердце, и чем быстрее бег, тем сильнее боль. Но она бодрячком ответила: "Не знаю, просто не хочется".
Иван рассказывал о своём друге, который защищал его в драках: "А я не могу ударить человека, даже если он ударил меня".
"Ну, это уж слишком. Мужчина должен быть мужчиной. Ты как старик Хоттабыч не хочешь борьбы, советуя каждому футболисту играть своим мячом".
Он обиделся и отвернулся, объедая какой-то кустик на опушке болотистой поляны, поросшей высокой сухой травой. Трава грустно шелестела, между кочками хлюпала вода, небо закрыла серая пелена. Было пусто и более очевидно, что осень, чем в хвойном бору.
Он вдруг сообщил: "Мне бы хотелось, чтобы каждый владел тем, что ему нужно. Вот мы были в музее хрусталя. Пусть у каждого человека будет нужная ему хрустальная ваза, эмалированная кастрюля или что-нибудь ещё".
Cтал рассказывать, как он сдавал кровь: "Если я спасу хоть одного человека, я не зря прожил жизнь".
Таня (удивлённая правильностью его замечания, смущённая некоторой трескучестью его фразы): "Вообще-то верно".
"Нам после сдачи крови дали шоколадки, а я их при выходе дал какому-то ребёнку".
Он предложил уйти с дороги в лес, Таня с опаской согласилась. Он заговорил о московских знакомых: "Я познакомился с одной 26-летней москвичкой. Приду - надо будет показаться. Я у неё был на вечеринке, и там были
интересные разговоры. Вот, например, может ли абстрактная истина быть абсолютной, как ты думаешь? Не знаешь? А у Гегеля приведён один пример..."
Тане нравилось слушать непонятные фразы.
Вышли на черничник, и Таня вырывала, по своей всегдашней манере (руки не мыты), ветки и обрывала с них ягоды губами. Он сорвал ветку и протянул ей. Она вытянула губы, полузакрыла глаза и клюнула ягоду побыстрее. Он рассмеялся: "Неплохая хватательная реакция! Я б так не смог"
Таня почувствовала себя так, словно её приручили - вот уже корм из рук берёт... Сказала, что не может есть ягоды грязными руками, и он ответил, что тоже любит чистое. Но если надо, например, в стройотряде в Находке, - он ел грязными руками.
И тут на поляне Ваня наткнулся на огромный белый груздь. Он осторожно сорвал его и сказал, полуобернувшись с чудесной лукавой улыбкой: "Девственно чистый гриб".
Он был привлекателен в этот момент - выросший из амплуа амурчик с горящими и умными глазами. Как музыкальная фраза на испорченной пластинке повторяется круг за кругом, так и у неё перед глазами - он рвёт гриб, поворачивается и улыбается не одну сотню раз - дома, в метро, в трамвае, в магазине.
Он рассматривал ножку гриба - она была покрыта аппетитным белым молоком - и лизнул. Его здорово перекосило, а он не мог плеваться при Тане. Она отвернулась и предложила: "Поплюй..." Ей было досадно и смешно. "Так всегда бывает с девственными грибами".
Она вдруг со страхом и завистью, похожей на ненависть, спросила: "Кем же ты будешь, когда вырастешь?" Он почувствовал её неприязнь и сказал жалобно: "Откуда мне знать, может, меня трамвай переедет?"
5 Паспорт и мешок
Он заговорил о том, что у него много девушек, и они ценят его ум. Иван сообщил, что у него было много платонических увлечений.
"Сколько?"
"8-9".
"Нормально. А неплатонических?".
Неожиданно для неё он покраснел, опустил глаза и отвернулся.
Они давно не бежали, а шли по дороге, собирая сказочно большие грибы. Грибов стало слишком много. Они лежали перед ними на поляне, а Ваня с Таней стояли перед ними в замешательстве. Таня прикидывала, не снять ли майку - внизу был купальник. Та же мысль пришла Ване. Он рывком снял с себя рубашку (чтобы Таня не успела испугаться), ловко связал её и положил туда грибы. Теперь уж совсем нельзя было бежать - грибы высыпались.