Один за другим текли ясные дни, наполненные ароматом теплой земли, плеском волн и гомоном птиц. Быстро мчались вперед лодки, с каждым часом все приближаясь к цели путешествия.
Всякий раз, когда останавливались на ночевку, Увачан коротко сообщал:
— Скоро Улуй.
— Сколько еще дней? — допытывался Сергей. — Пять, шесть?
— Как поплывем... — неопределенно пожимал плечами старик.
Наконец, эвенк произнес лишь одно слово:
— Завтра.
В эту ночь, несмотря на усталость, Сергей почти не спал. Лежа с открытыми глазами, он смотрел в светлое от близкой зари небо, прислушивался к гуканью козлов и, то и дело поправляя на лице накомарник, пытался представить заветный ручей. Улуй вставал перед ним то бурным, ворочающим камни, потоком, то тихой, поросшей камышами, речушкой. Но как в том, так и в другом случае он неизменно видел толстые наносы золотоносного песка и среди них, под высокой скалой — легендарный баевский «карман».
Едва из-за сопки выглянул краешек солнца, Сергей вскочил на ноги. Сбросив белье, он, ежась от утренней сырости и облепивших тело комаров, сразбегу прыгнул в реку. Волны упруго выбросили его на поверхность и, захлестывая, понесли вдаль. Лежа на спине, мальчуган видел, как на фоне розовых от зари облаков пронеслись какие-то птицы, пролетел жужжа шмель...
— У-ух!.. — крикнул от восторга Сергей, и чуткое эхо встревоженно прокатилось над тайгой.
Когда Сергей вернулся на привал, Федотыч уже разводил костер, а Увачан ладил свою удочку. И хотя они все делали как обычно, мальчугану казалось, что сегодня старики и уху варят дольше, чем всегда, и едят на-редкость медленно...
Каково же было удивление Сергея, когда после завтрака Увачан, обращаясь к нему, сказал:
— Пойдем, покажу Улуй. Сотня шагов до него.
— Что же ты вчера об этом не сказал!
— Ты бы про сон забыл.
— Я и так не спал... — сознался мальчуган.
Сергей бросился вперед. Прыгая через мелкий кустарник, ныряя под еловые лапы, он выбежал к устью распадка. Там, звеня в камнях, струился ручеек. По берегам было видно, что в половодье и во время дождей он превращался в бурный поток. Но теперь его могла бы перейти в брод и курица.
— Эго и есть Улуй?.. — спросил Сергей, недоверчиво оглядываясь через плечо на Увачана.
— Улуй, — ответил эвенк. — Золотой ручей.
ГЛАВА XII
Напрасные поиски
— Теперь надо искать щель, — заявил Сергей. — «Верста вниз от Улуя»... Это — понятно. Но что за щель? В чем?
— Да-а... — протянул Федотыч. — Загадка.
Увачан долго молчал. Он усиленно пыхтел трубкой, пряча изрубленное морщинами лицо в облаках дыма. Наконец эвенк сунул трубку за пазуху и, указав пальцем на берег, спросил:
— Видите?
Дед и внук посмотрели вперед. Сразу от устья ручья поднимался высокий утес. Он висел над рекой сплошной отвесной стеной, словно заградительный барьер. Покрытая мелкими трещинами скала терялась вдали среди густых зарослей кедрача.
— Ясно: в утесе щель, — сказал Увачан.
— Пожалуй так, — согласился Иван Федотыч.
Придя к такому выводу, путники двинулись пешком по узкой полоске гальки.
Труден был этот последний короткий путь искателей золота. В обкатанной водой мелкой гальке, словно в песке, глубоко тонули ноги. На каждом шагу вырастали груды выброшенных волнами на берег сухих, колючих сучьев. Обойти их было нельзя: с одной стороны плескалась река, с другой высилась отвесная стена. Приходилось, рискуя порвать в клочья одежду, лезть через кучи валежника, до крови царапать лицо и руки, спотыкаться, падать...
Долго пробирались путники вперед, а щели в утесе все не было видно.
— Версту мы уже прошли, — уныло заявил Сергей.
В это время узкая полоска гальки кончилась. Сделав крутой поворот, утес отвесно падал в воду, и волны с шумом плескались у его подножья.
Федотыч, шедший впереди, остановился. Он попытался заглянуть за выступ, но чуть не упал в реку и, цепляясь пальцами за неровности скалы, попятился назад.
— Пойдем обратно, — сказал он, — Без лодки тут ничего не получится.
Золотоискатели уныло побрели к ручью. Только Сергей, все еще не теряя надежды, убеждал:
— Щель — за выступом. Ясно. Как-раз верста от Улуя.
Ему очень хотелось, чтобы Федотыч и Увачан с ним согласились. Но те не отвечали. И мальчуган, глубоко вздохнув, тоже умолк.