— Зачем оно? — удивленно поднял мохнатые брови Федотыч. — Прожить нам и пасеки хватит.
— А государству? Ты подумай-ка, сколько на то золото можно построить танков да самолетов!
— Это — другое дело, — ответил дед. — А только что языками зря трепать. Пустой разговор. Давай-ка лучше уху есть. Сварилась.
ГЛАВА II
Загадочный шифр
Солнце клонилось к горизонту, когда Иван Федотыч и Сергей возвращались домой. Еле заметная, протоптанная дикими козами тропа вилась между сопок по узкой пади. Кругом тянулись сплошные заросли кедрача, непроходимые завалы бурелома, поросшие частым подлеском. Тропа то и дело терялась, и тогда дед находил дорогу по старым, заплывшим смолой, затескам.
Сергей шел молча. Изредка перекидывая с плеча на плечо старое ружье, он о чем-то сосредоточенно думал.
— Ты что притих? — спросил Федотыч, оглядываясь через плечо. — Иль устал?
— Нет, — покачал головой мальчуган. — Про Баева думаю, какой он скряга был.
— Степан-то? Помнится мне, не ругал его народ за жадность.
— А почему про «карман» никому не рассказал? Ведь умер — и все пропало.
Дед замедлил шаг.
— Трудно тебе понять, Сережа, прежнюю жизнь. Ты вот сейчас толкуешь про то, что если б нашел богатство — отдал бы государству его на общее дело. И жизнь за это отдать не задумался бы. Так ведь?
— Так.
— А почему? Потому, что теперь один живет для всех и все для одного. А раньше не то было. Каждый жил для себя. Недаром и пословица ходила: «Человек человеку — волк». Силен ты — с тобой считаются, слаб — затопчут. А силу деньги давали, золото. Вот и держался Баев за эту силу, боялся из рук выпустить.
— Сыну хоть рассказал бы.
— Скажи одной куме — весь базар узнает. Скрытный он был, Степан. Да и умирать еще не собирался.
Снова дед и внук пошли молча. Кедрач начал редеть, и тропинка стала не такой извилистой. Впереди забелели стройные стволы берез.
— А при советской власти никто не искал этого места? — спросил Сергей, трогая деда за рукав.
— Искали, — махнул рукой Федотыч. — Геологи приезжали, целый отряд. Все лето провели в тайге. Вернулись оборванные, худые, заросшие... Начальник их, очкастый такой, сказал: «Сказки это все, не может здесь быть богатого золота». С тем и уехали. А я думаю...
Дед не договорил. Сверху вдруг камнем упал ястреб. Под кустом растерянно метнулся рябчик. По воздуху поплыли перья, и хищник, держа в когтях добычу, тяжело взмыл вверх.
Сергей сдернул с плеча ружье и выстрелил. Ястреб медленно сложил крылья, плюхнулся на землю.
— Убил! Убил! — закричал мальчуган. Прыгая через кусты и валежник, бросился он вперед и протянул к ястребу руку. Но тот, взмахнув одним крылом, растопырил когти и защелкал крючковатым клювом. Сергей испуганно отшатнулся назад и, размахнувшись ружьем, ударил хищника прикладом. От сильного удара ложе раскололось надвое. В сторону отлетел металлический тыльник, а из вырезанного под ним углубления на траву упала сложенная во много раз желтая оберточная бумажка.
— Сколько раз я тебе говорил: нельзя добивать прикладом!.. — ворчал Федотыч, продираясь сквозь кустарник. — Вот и разбил ружье!
Сергей, казалось, ничего не слышал. Бросив дробовик, забыв о добыче, стоял он с развернутой бумажкой в руках. На ней четко, химическим карандашом, было написано:
— Шифр! — взволнованно воскликнул Сергей.
Федотыч, одев очки, долго всматривался в загадочные цифры, даже зачем-то понюхал, потом сказал:
— Ружье-то Баева...
И, стукнув пальцем по лбу, добавил:
— Смекаешь?..
ГЛАВА III
Открытая тайна
С этого вечера Сергей потерял сон и аппетит. Шифр не выходил у него из головы. Он бродил из угла в угол и бормотал:
— Два — четырнадцать, один — десять, два — десять... Что это значит? А, каторжная песня, — к чему она?
— Брось ломать голову, — советовал Федотыч. — Пустая это бумажка. Тарабарская грамота.
— Нет, — не соглашался внук. — Тут что-то важное зашифровано. Не спроста Баев писал свои цифры, да прятал их в такое место... Не иначе, как о золотом «кармане» речь идет.
— Уж если Степан не надеялся на свою память, то почему ему было не записать прямо, по-русски: так, мол, и так, находится мой «карман» в таком-то месте?