— Интересно-о, — Битюцкий запустил руку в мешок, держал теперь на ладони какие-то рамки.
— Так ты говоришь, Сапрыкин, хозяйка этого дома, Валентина, кладовщиком на заводе?… Ага. Рамочки эти, похоже, покрыты золотишком, а, Воловод? Как думаешь?
— Похоже, — согласился тот, также взяв в руки отходы. — Надо проверить, Альберт Семенович, на глаз трудно определить. А ты что скажешь, Сапрыкин?
— Меня это не интересует, — Семен равнодушно пожал плечами. — С ней разбирайтесь. Меня попросили, я вывез. Кислота, сказала, на аккумуляторы, а это… — он снова дернул плечом, отвернулся.
— Коля, это тоже в машину, — распорядился Битюцкий. — Воловод, ты у Сапрыкина сейчас же отбери объяснение, а завтра вызови ко мне хозяйку. Мужа пока не надо, разберемся, что к чему, может, прапорщик тут и ни при чем.
«Волга» с Битюцким укатила, а Воловод остался с Сапрыкиным, стал задавать поникшему мусорщику один вопрос за другим. А потом, в кабине, Сапрыкин написал подрагивающей рукой объяснение. Нового в нем ничего уже не было: попросили, вывез… А фамилию «хозяйки» он все же вспомнил — Долматова. И даже назвал номер ее рабочего телефона.
Что ж, Семен действительно мог мало что знать, выполнил за определенную плату роль экспедитора, такое бывало в практике Воловода. Следствие покажет. В том, что будет возбуждено по этому факту уголовное дело, Воловод нисколько не сомневался.
На заводе он в этот же день навел справки: да, Валентина Долматова работала заведующей изолятором брака, через ее руки и руки двух ее помощниц, а также грузчиков шли золотосодержащие отходы, другие детали. Долматова коммунист, добросовестный и честный работник, хорошо зарекомендовала себя на работе, имеет дело с большими ценностями…
— А что случилось, товарищ Воловод? — спросил его кадровик.
— Да ничего не случилось, — уклончиво ответил на прямой этот вопрос Воловод, собираясь уже положить трубку телефона. — Просто милиция, БХСС, должна знать таких людей: мало ли что. Мы с ними проводим определенную профилактическую работу, обращаем внимание на сохранность ценностей, инструктируем…
— А-а, понятно, — тек спокойный невозмутимый голос работника отдела кадров. — У каждого свои заботы, все понятно.
Обо всем этом полчаса спустя Воловод рассказал Витюцкому. Альберт Семенович внимательно выслушал, велел, чтобы не поднимал пока шума.
— Тут нужно хорошо разобраться, а то можем попасть в неловкое положение. Пусть эта самая… — он заглянул в объяснительную Сапрыкина, — Долматова придет ко мне на беседу. А там видно будет.
Воловод поступил так, как ему было приказано. Позвонил на завод, сказал Долматовой, чтобы та явилась к начальнику областного управления БХСС к такому-то часу. Женщина восприняла его звонок спокойно, сказала, что обязательно придет, вежливо попрощалась. Воловод обратил, конечно, внимание на тон ее голоса, подумал при этом, что, будь она, Долматова, в чем-то виновата, не говорила бы так спокойно, заволновалась бы, стала непременно что-то выяснять и уточнять — не в парикмахерскую же ее, на завивку, приглашают или там в ателье, на примерку платья. Разговор этот в какой-то мере и самого его успокоил, хотя факт хищения бутылей с кислотой и золотосодержащих отходов в памяти остался. Мешок с отходами (их там было килограммов пять) Битюцкий держал у себя в сейфе, бутыли стояли у него в гараже…
Спустя недели полторы-две Воловод поинтересовался у Битюцкого: как, мол, дела, Альберт Семенович, по «Электрону»? Битюцкий сделал вид, что не сразу вспомнил, сказал длинное: «А-а-а…» Потом махнул рукой: да ерунда все это. Сапрыкина она в самом деле просила привезти кислоты для аккумулятора, а тот сдуру припер ей пару бутылей… Ха-ха! А мешок этот на помойку кто-то выбросил, Сапрыкин от жадности и подобрал. Я его вернул на завод.
Не все вязалось в рассказе Битюцкого. Воловод хотел спросить: погодите, Альберт Семенович, ведь Сапрыкин рассказывал мне несколько по-другому. Долматова велела положить мешок с отходами в сарай, значит, она знала, что в нем! Какая еще помойка?! Золотосодержащие детали строго учитываются, идут они через руки Долматовой…
Ну ладно, раз Битюцкий разбирался сам, то чего теперь ему, Воловоду, голову морочить. Да и некогда, появилось другое дело, пошли проверки магазинов, мясокомбината, потом с автоцентра ВАЗ позвонили закрутилось колесо. Спрашивать через два месяца Битюцкого о заводе как-то уже и язык не поворачивался. А надо бы, наверное, было спросить. Возможно, что не пришлось бы сегодня снова ехать на «Электрон», снова копаться в пыльных бухгалтерских документах. Переделывать за собой — хуже не придумаешь. Других дел полно.
И вот теперь Андрей Воловод ехал на завод в раздерганных чувствах и мыслях. Корил себя, что не проявил все же принципиальности и настойчивости, сам не довел дело до конца. Надо было тут же отправиться на «Электрон», найти эту Долматову, посмотреть ей в глаза, спросить. А он ограничился объяснением с Долматовой по телефону. Да и то спустя время. Не иначе как Сапрыкин вернулся на завод, все рассказал Долматовой, а с той — как с гуся вода. Поезд, как говорится, ушел, элемент внезапности теперь не сработает. Как-то Альберт Семенович легко к этому делу подошел. Да и по автоцентру неясно: факт спекуляции запасными частями — налицо, а Битюцкий… А, что теперь! Был бы он не так зависим от Альберта Семеновича! И деньги на квартиру, наверное, не нужно было у него занимать, у родни бы попросил. А теперь связан по рукам и ногам. Тут еще совместная работа с госбезопасностью… Надо было Русанову все честно рассказать: так, мол, и так, Виктор Иванович, сомнения у меня по этому делу, может, вы сами и проверите? Не поздно еще завтра сказать, и об автоцентре вспомнить…
Нет-нет, что это он? Покатить бочку на Битюцкого? После всего того, что он для него, Андрея, сделал?! На работу в управление взял, с квартирой помог, по службе продвигал… Свинство с его, Воловода, стороны даже думать так…
Троллейбус громыхнул дверями на нужной Воловоду остановке, Андрей вышел в дождь, зябко повел плечами: хоть и идти до проходной «Электрона» недалеко, а все равно, сегодня было бы приятнее посидеть в своем кабинете, в привычном уюте и относительном тепле. К тому же бумаг много скопилось, надо было разобраться в них.
Глава пятая
Сапрыкин поступил именно так, как и предполагал Воловод. Отпущенный милицией, он вернулся на завод, сказав охраннику на воротах, что у него что-то с рулевым управлением, ехать нельзя, мусор он отвезет завтра. Бросив КамАЗ, Семен побежал к ближайшему телефону; приглушив голос, сказал Долматовой, что так, мол, и так, Валентина, напоролся я сегодня с бутылями и мешком на самого начальника БХСС, дело серьезное. Говорил он, конечно, не напрямую — иносказательно: бутыли назвал «пузырьками», а детали «побрякушками». Но Долматова хорошо его поняла, ахнула на том конце провода, тут же назначила встречу — в заводском скверике, у Доски почета, есть там укромная лавочка. Через несколько минут они сидели рядом, на свежевыкрашенной скамье, говорили полушепотом, настороженно поглядывая по сторонам. Засиживаться им нельзя, обратят внимание, но и не обменяться мнениями, не договориться о дальнейших своих действиях тоже было нельзя.
— Капнул кто-то, Валентина, — кашлянул от переживаний Сапрыкин. — Прямо к дому твоему подкатили, а я, дурак, и не видел. '
— Похоже, — думала вслух Долматова. — Но кто прознал? Я ведь никому, Семен, сам понимаешь
— Из девок твоих… никто, а?
— Нет, что ты! Себе хуже делать?! Нет, Светка с Нинкой не вякнут.
— А прапор твой? Ты же говорила, что недоволен он.
— Да не то что недоволен. Трусит он, боится. Говорит: хватит, мол, Валентина, попадешься. Уговаривал бросить, был такой разговор однажды.
— Ну вот, видишь. За этими мыслями…
— Да нет, Семен, Толька не скажет. Кто-то еще.
— Кто? — лицо Сапрыкина исказилось злобой. — Ни одна собака не видела, как я грузился. Все продумано, отработано, не первый год, Валентина.