— Ревность? Быть может!
— Непохоже на вас, всегда рассудительного, холодного.
— Каждому предопределено в жизни встретить своего антипода, Дина. Непреложный закон и его не избегнешь никакими ухищрениями. Человек ангельски незлобивый и кроткий и тот рано или поздно столкнется со своим врагом. В сфере ли чувств, деловых отношений — безразлично, но настает момент, когда внезапно вклиняется человек, совместное существование с которым органически невозможно. Один из двоих должен сойти с дороги. В такие моменты рушатся долголетние связи, распадаются семьи, гибнут дела, созидавшиеся поколениями.
— Боже, новый философский трактат!
— Правда жизни, верьте мне, Дина, — сказал Рейн-таль и гримаса какой-то внутренней боли улыбкой пробежала по его лицу.
— И руководствуясь своей теорией, вы решили, что Путин ваш враг?
— Несомненно. И если не лично с ним мне суждено сойтись в кровавой схватке, то встреча с Путиным, во всяком случае, влияет на все дальнейшее мое существование. Отныне каждый мой шаг, поступок, мысль, желание неразрывно связаны с ним. Моя ненависть к нему безгранична. Это чудовищно, кошмарно! Проклятие, нависшее надо мною!
— Полно, Виктор, вы преувеличиваете. Обыкновенной ссоре придаете какое-то мистическое значение.
— Нет, Дина, нет! В нас обоих заложено взаимо-истребляющее начало. Один из нас неизбежно должен погибнуть!
— Вы оккультист?
— Нет, но оккультизм не отрицаю.
— Ваше настроение, Виктор, — бред из потустороннего мира. Развинтились нервы и только. Никаких страхов, рисуемых вашим воображением, я не вижу. Ничего демонического, рокового для вас в Путине нет. Все вздор и я прошу ликвидировать вашу глупую ссору мирным путем.
— Рассыпаться в извинениях?
— Если понадобится.
— Никогда!
— А если я так хочу! — решительно произнесла Дина, впервые испытывая силу своего обаяния над женихом.
— Вы требуете невозможного. Это выше моих сил!
— Милый Виктор, я вас очень прошу!
— Не могу Дина, нет!.. Ненависть к Путину заглушает во мне все остальные чувства!
— Даже любовь ко мне, если… если она действительно существует в вашем сердце?
— Ах, да не мучайте меня, ради Бога! — стоном вырвалось у Рейнталя. — Неужели вы не сознаете, что перед вами обреченный совершить то, к чему влечет его судьба?.. В тот далекий миг рождения на моей странице в книге бытия, где все распределено до последнего моего вздоха, начертано: «В свой час ты встретишь своего врага»… Вы понимаете весь ужас, Дина? Кто-то незримый распоряжается нашей жизнью и мы бродим в этом мире, как послушные марионетки… И вот, мой час настал. Враг пришел. Кто-то дернул нити наших жизней и мы столкнулись, я и Путин. Нам не разойтись бескровно.
— Что вы говорите, Виктор, успокойтесь! Это самогипноз какой-то.
— Скорей бы все это кончилось!.. Я так устал… — Рейнталь долгим поцелуем приник к руке Дины и, простясь с нею, пошел домой.
Поглощенный своими думами, он медленно шагал по улицам, не обращая внимания на окружающее. Не заметил и фигуры с поднятым воротником и нахлобученной на глаза шляпе. Это был Игрек, следивший за ним везде и всюду. Часами просиживал Игрек в кондитерских, выстаивал в подъездах и в подворотнях, не выпуская ни на минуту из поля зрения Рейнталя, и знал каждый его шаг.
11
Горький осадок остался в душе Дины от разговора с женихом. Его переживания вызывали в ней жалость. Чувство, на котором в сердечных отношениях далеко не уедешь. Жалеют бездомную собачонку, желторотого воробья, упавшего из гнезда, бабочку, опалившую крылья о пламя свечи. Женская жалость — милостыня нищему. Она оскорбительна для мужчины, как такового. Там, где он не сумел возбудить к себе ничего большего, кроме этого чувства, ему надо вовремя отойти, не теряя своего мужского достоинства.
Рейнталь, этот неразгаданный Диною сфинкс, еще не осознал своего положения. Все его внимание было сосредоточено на деле, ради которого он готов был поставить на карту все. Анализировать взаимные чувства было некогда. Дина приняла его предложение, значит, все в порядке. Его ближайшая задача — покончив с делом, свести счеты с Путиным. Испытывая судьбу — погибнуть или, выйдя на этот раз победителем, гордо крикнуть на весь мир: «Мой час еще не настал!» И тогда свободным, со средствами, отдаться личной жизни. Уехать с Диной далеко отсюда, чтобы ничто не напоминало ему прошлого.
А Дина?
По уходе жениха взялась за начатый роман. Механически прочла полстраницы, думая совсем о другом. Отбросила книгу. Потопталась по своей маленькой уютной комнатке. Принялась за вязанье кружев — не вяжется, петли с крючка сползают и пальцы, точно чужие, деревянные. Ощущение такое словно недостает ей чего-то, тянет что-то сделать. Выглянула в коридор. Тишина в квартире. Хозяева в театр уехали и прислуга отпущена со двора. В коридоре кот домовитый, Рыжик, попался. Жирный, толстомордый. Спину горбом выгибает, мурлычит приветно и трется о платье. Приласкай, мол. Все разошлись, не привык один болтаться, скучно. Погладила Дина Рыжика. Еще громче затянул он свои «куры-муры» и поплелся, прижимаясь к стенке, в хозяйский кабинет. Машинально прошла за ним Дина. Кабинет, как полагается у порядочного буржуя: мебель в коже, ковры, гравюры по стенам, пара портретов. Внушительно выглядит письменный стол, а на нем, с левого края, аппарат телефонный. Все честь-честью.