Путин пришпилил на чертежную доску лист ватманской бумаги, приготовил акварельные краски и начал предварительный эскиз в карандаше. Каждый раз, выполняя подобную работу, он убеждался в том, как полезны прикладные знания. Мог ли он предположить, занимаясь в молодости живописью, лепкой из глины и гипса, резьбой по дереву, выжиганием, что это, в те дни разумное развлечение, не только пригодится ему в будущем, но станет его единственным средством к существованию?
Путин жил под черепичной крышей полутораэтажного старинного дома. Этот квартал, так называемый «старый город», изобиловал зданиями четырнадцатого и пятнадцатого столетий, с их характерной строгостью готической архитектуры. Своеобразной прелестью далеких веков веяло от этого уголка, почти не тронутого крикливой модой современности. Одним концом узкая улица упиралась в городскую стену с башнями и бойницами, некогда служившими оплотом города от набегов враждующих рыцарей. За стеной, под скатом, раскинулся новый шумный город, а вдали синело взморье. С другой стороны улица выходила на площадь против самой Ратуши, с широким порталом, часами над ним и вышкой, блистающей золоченым шпицем. Несколько вековых лип, неожиданно вкрапленных прихотливой рукою между домами, смягчали суровый колорит плитняка и дикого камня. В поздние лунные вечера эта улочка была до жути очаровательна. Чудились мягкие шаги длинноносых башмаков, мелькающие тени в плащах, с перьями на шляпах, звон стальных шпаг, скрещенных в смертельном поединке.
Путин, всегда тяготевший к старине далеких эпох, полюбил свою тихую улочку и дом с окованными железом дубовыми ступенями винтовой лестницы, ведущей в его две комнаты. Меблировка от хозяев старенькая, стильная, под стать квадратным, в мелких переплетах, окнам и печи синих фигурных изразцов. В этот кусочек средневековья диссонансом врывались электричество и телефон. Затишье в доме, полная обособленность его комнат особенно привлекали Путина. И работалось здесь спорко, и от грез в иную пору часами не оторваться!
Путин зарисовал последний завиток эскиза, отбросил карандаш и начал подбор красок. Хрипло крякнула на ржавых петлях тяжелая входная дверь. Заскрипела лестница и в прихожей заверещал звонок. Путин досадливо поморщился, так не хотелось прерывать работу.
— Кого еще нанесло, — проворчал он, прикрывая рисунок бумагой и нехотя прошел в прихожую впустить непрошенного гостя.
Внезапное известие о стихийном свержении большевиков в России, снег, выпавший в июле, корова, родившая жеребенка не столь поразили бы его при всей невероятности факта… Перед ним стояла Ирэн.
— Можно?.. Не ждали такого визита? — непринужденно сказала она.
— Собственно говоря, я не понимаю, зачем…
— И понимать нечего!.. Просто захотелось посмотреть, как вы живете. Если не расположены удовлетворить мое любопытство, уйду. У, бука!
— Входите уж! — улыбнулся Путин, пропуская Ирэн в комнаты.
— Прояснило красно солнышко! То-то же!
Ирэн сняла манто и шляпу, привычным жестом поправила прическу и, удобно сев в кресло, осмотрела обстановку.
— Да вы премило обитаете!
— Жаловаться не могу.
— Что особенно ценно, это отдельный ход. Пришла я и никто о моем посещении не узнает. Очень удобно.
— Для кого как!
— Признайтесь, Путин, вы часто принимаете у себя женщин?
— Вы первая.
— Не верю!
— Как угодно.
— Ах, Путин, если б вы знали, как это меня радует!
— Почему же?
— Из этого я заключаю, что с того вечера… там… после меня вас не обнимала ни одна женщина!
— Вы угадали.
— Милый, мой милый недотрога, зачем было ваше бегство?.. Но, мы опять вместе и…
— Ирэн!
— Да, Ирэн, которая сейчас забывает весь мир и жаждет вашей ласки…
— Без нежностей, Ирэн! Этот номер больше не пройдет! — спокойно сказал Путин.
— Неужели у вас не осталось никаких воспоминаний от нашего… ужина? — тихо спросила она, кусая губы.
— Очень скверное!
— Не лицемерьте, Путин. Никогда не поверю, чтобы здоровый, сильный мужчина отвергал без особых причин близость молодой женщины!
— Оставим эту тему, Ирэн!
— Нет, я выскажусь до конца. Не бойтесь — посягать на ваше целомудрие не буду. Видите, я уже серьезна.