А вот и нет, девочка, представляю. У тебя хотя бы есть отец, оба родителя, что бы между ними ни происходило. Они – достойные люди, и ты знаешь, кто они такие. Но пусть это знание остаётся со мной.
– А почему у тебя нет друзей? – резко перешла она на следующую тему, словно прочтя мысли о нежелании продолжать предыдущую.
– Наверное, потому, что я неудачник! – Я не удержался и махом излил сокровенное. Это неправильно – плакаться девчонке в жилетку, но мы из слишком разных миров, чтобы делать друг другу гадости или подлости. Если меня кто-то и выслушает в этом мире, то только она.
– С чего ты это взял? – В глазах девушки вновь появился блеск интереса.
– Разве можно считать себя «удачником», когда девчонки воротят от тебя нос при встрече? Или когда банда недоносков считает, что я не гожусь ни на что большее, кроме как быть их грушей? Да ещё мой язык выдаёт всю правду о людях в самом нелицеприятном свете, невзирая на время и место. Меня обходят стороной, Бэль, за несколько километров! Но от меня и надо держаться подальше. Я вообще удивлён, что такая девушка, как ты, сидит со мной и беззаботно болтает.
– Какая «такая»? – напряглась она.
– Замечательная! – не удержался я.
Она всё поняла по моим глазам и потупилась, чуть покраснев.
– Правда?
Я кивнул.
– Спасибо…
Мне снова стало её жалко. Если тебе некому сказать, что ты замечательная, сказать искренне, не подлизываясь, – это серьёзно.
– Но знаешь, ты не прав. Насчёт себя. Ты не неудачник! – продолжила она вдруг с жаром. Теперь напрягся я. – Ты тоже замечательный! Я ещё не встречала таких, как ты!
– Ты преувеличиваешь.
– Ни капельки. Хуан, у меня много знакомых. Среди них есть и достойные люди, не только лжецы и льстецы. Я знаю, что говорю. Ты говоришь, тебя не любят за правду. Но тех, кто говорит правду, всегда не любят, это закон! Эта нелюбовь свидетельствует о внутренней силе: ты готов драться с окружающим миром, тем самым демонстрируя, что не боишься его. Вскрываешь недостатки людей, даже зная, что за это в ответ получишь «кару» – неприятие себя.
Я отложил ложку и весь обратился в слух. Девочка снова меня удивила. Пожалуй, это самое сильное удивление за сегодня.
– Говоришь, тебя прессингует банда отморозков? Кстати, их работа? – Она указала на фингал. Я почувствовал себя неуютно и бегло кивнул, потупившись в столешницу. – Здорово! – Бэль, гадина, расплылась в улыбке. – Шрамы мужчину украшают!
– Это не шрамы… – пробурчал я.
– Не важно. Это знак, что ты – мужчина, а не тряпка.
Теперь зарделся я. Интересная логика! И ей действительно нравился мой «фонарь», без смеха.
– Но ты не похож на хлюпика, не могущего дать сдачи, – продолжала она. – Значит, что-то тут с бандой не так, есть какая-то причина вашего противостояния.
– Социальное неравенство, – вновь вздохнул я. Кажется, наша беседа перешла все рамки светской и больше напоминает взаимный прием двух психологов. Вначале я принимал её, теперь она принимает меня. И, несмотря на свою врождённую интуицию, я не был уверен, кто из нас в профессиональном плане лучше. – Им неприятно видеть рядом с собой титуляров, они их давят. А я огрызаюсь.
– И где тут «неудачность»? – Она показно округлила глаза. – Хуанито, мне кажется, эта ситуация доказывает обратное: ты в состоянии противостоять банде и отстаивать свои права. Неудачник, напротив, сделал бы всё, чтобы его не трогали.
У меня на мгновение проскочило ощущение дежавю. Будто сижу в кабинете куратора, и тот читает мне очередную лекцию. Но только на мгновение – это была приятная и нескучная лекция.
– Ты не неудачник, – вынесла вердикт Бэль. – Ты очень принципиальный человек и не любишь слабых. То есть людей, имеющих отличную от твоей жизненную позицию. А сильных в мире мало, Хуан!..
Да, что-то есть в её словах. Сильные и принципиальные обречены на одиночество. А я никогда не стану тесно общаться или дружить с людьми, которые, словно шакалы, прогибаются под обстоятельства, дабы легче жилось. «Инопланетянин» Хуан Карлос, фанатик и изобретатель, горе-республиканец и прочая-прочая, – сильный, каким бы на первый взгляд ни казался. Сильнее любого из нашей группы. И потому мы общаемся. Бэль, золотце, почему я не встретил тебя раньше?
– Согласен, – кивнул я после долгого раздумья. – Полностью. Но последнее обстоятельство – девушки. Как ты объяснишь их патологическое неприятие меня? Сила? Девушки любят сильных! Но терпеть не могут неудачников. И они шарахаются от меня, как от огня!
– Это тоже не показатель «неудачности», – покачала головой собеседница.
– Хорошо. – Я задумался и выложил последний аргумент: – Ты знаешь, что такое «лотерея»?
Бэль кивнула:
– Дурацкая игра для малолеток. Мне она никогда не нравилась.
– Главное не то, что она кому-то нравится или не нравится, а то, что в неё играют. И вчера меня загадали.
Я смутился. Бэль же, наоборот, рассмеялась. Громко и заливисто, во весь голос. И смеялась достаточно долго, чтобы я сам не начал понимать абсурдность этого аргумента.
Отсмеявшись, Бэль задумалась.
– Хуан, почему ты не прыгнул, когда я купалась?
У меня из горла чуть не вырвался стон. Ну вот, только вроде замяли и расслабились!
– Почему ты не сделал это? – давила она. Но никакого «наезда» в её словах не почувствовал. Придётся отвечать.
– Не мог. Не хотел. – Мысли сбились в кучу, толково объяснить свой поступок не получалось.
– Брезговал! – уверенно отрезала она. – Ты мной брезговал!
Я застыл с раскрытым от неожиданности ртом, но оскорбления и обиды в её словах вновь не услышал.
– Ты увидел перед собой потаскуху, дающую первому встречному, и не захотел быть «первым встречным»! – добила она. Затем расслабленно откинулась на спинку кресла. – И знаешь что? Ты прав. Уже здесь, на лавочке, я поняла, как низко пала. А ведь до того даже не задумывалась об этом!
– Низко? Пала? – выдавил я. Наверное, на всей стомиллионной планете второй такой, как Бэль, не найдётся. Не бывает столько неординарных и эксцентричных особей женского пола с таким странным мыслительным аппаратом.
– Ты предъявляешь девушкам слишком высокие требования, Хуанито. Настолько высокие, что они не в состоянии под них подстроиться. А ещё ты давишь на них так же, как и на всех остальных. Они для тебя – часть общества, и ты не можешь терпеть их «неправильность». Потому они шарахаются от тебя, как от огня. Они знают, что не потянут, и бегут, предпочитая не связываться, даже если ты им нравишься. Кстати, то, что тебя загадали, не случайно – значит, ты нравишься «хозяйке». Подсознательно. Люди склонны через агрессию обозначать то, что им по душе. Это как мальчики, дергающие понравившихся им девочек за косички.
– Можно ещё раз? – Я почувствовал, что голова идёт кругом.
– Ты нравишься «хозяйке». Но она боится признаться в этом и подругам, и даже себе, потому что на тебе общество поставило печать «странного» и «не такого, как все». Но на то, что ты ей нравишься, общество повлиять не в силах, и, отрицая тебя, переводя в твой адрес некую агрессию, подставляя, она реализует свои тайные фантазии. То есть твоя «лотерея» – подтверждение моих слов.
– Интересно-интересно! – Кажется, ко мне вернулся дар речи. – Только непонятно. Не вижу логики. Чем я давлю на них, почему они бегут? Почему проще загадать меня, чем подойти и поговорить?
Бэль сокрушенно покачала головой и придвинула последнюю порцию мороженого. Лихо она, за разговором я и не заметил, как опустело пять вазочек!
– Не знаю, как это объяснить. Чувствую, но сказать трудно. Вот смотри, мужчины бывают двух типов. Я имею в виду настоящихмужчин! – поправилась она, будто за что-то оправдываясь. Что-то личное. – Первые – мачо. Назовём их так.