Ураган кровавых походов монгольских орд Чингиз-хана превратил в пепел и прах все цивилизации на Великом Шёлковом пути. Города, которые не постигла участь полного уничтожения, обезлюдели, зачахли и захирели, а посреднические торговые интересы стали перемещаться от них к приморским городам и странам, расположенным на окраинах огромного евразийского континента. Морские суда превратились в основное средство перемещения товаров, обеспечивая только приморским народам развитие и процветание, а морское пиратство стало почти единственным способом быстрого преступного обогащения. Вслед за упадком сухопутной торговли пришёл в упадок и разбойничий промысел на главном пути сухопутной торговли. На века было забыто и данное место. Сама память о нём с течением времени развеялась, точно дым на ветру.
Московское русское государство по мере своего становления и вытеснения татаро-монгольских ханств из этой части Евразии постепенно, столетие за столетием, возрождало в ней хозяйственную деятельность, старые речные и сухопутные пути торговли. И случилось то, что рано или поздно должно было случиться, – кто-то проявил любопытство к смутным отголоскам преданий. Карахан каким-то образом узнал о древнем разбойном притоне среди обширных степей и пустынь, нашёл его в Чёрных горах и превратил в своё логово. Несколько десятков опытных воинов головорезов, с которыми он прибыл вначале, были его главной опорой в поддержании строгого порядка над разбойниками и кочевниками, которых он принудил выполнять грязную работу грабителей. У хана была некая большая цель, она-то и позволяла ему сохранять доверие своих жестоких воинов, их преданность, но мало кто был посвящён в её подробности, кроме дочери. И дочь была его единственной слабостью. Он называл её Чёрной Розой, храня настоящее имя в тайне, так же, как и своё собственное.
В начале того дня, в который Чёрный хан впервые столкнулся с открытым вызовом ставшему привычным для него самого всевластию в этих местах, он сидел на красочном персидском ковре в долине котловины, спиной к тени от восточной стены. Широкий в кости, с грубоватым лицом и в золочёных доспехах, хан чуть раскосыми глазами с небрежной проницательностью поглядывал на купца, которого он принимал как гостя, и на важного пленника. Он сознательно поддерживал в их душах тревожное ожидание своего произвола. Гостем был сорокалетний бухарский купец. Рваный шрам на его левой скуле почти не портил округлого смуглого лица с умными бусинками чёрных глаз по бокам прямого короткого носа. А невозмутимая самоуверенность, дорогой парчовый халат и несколько жемчужин в золотой застёжке на белой чалме показывали, что он достаточно богат, чтобы вести с ханом серьёзный разговор о взаимных уступках.
– Ты требуешь за проход к русским городам этой дикой степью больше, чем эмир Хивы за пребывание в его городе со всеми удовольствиями отдыха и возможностями торговли. – Он произносил слова мягко, убеждая хана стать благоразумнее. – Я говорю это не только от своего имени. Но и по поручению купцов большого каравана. Что тебе пользы, если мы прекратим возить товары этим путём и станем возить их морем, по Каспию? Нам ведь тоже выгода нужна.
Хан выслушал его без тени согласия в тёмно-коричневых зрачках.
– Вам уже в том выгода, – небрежно возразил он бухарцу, – что вы имеете дело только со мной. Я готов поручиться за вашу безопасность, потому что меня боятся кочевники. Везите больше товара, тогда у вас и прибыль возрастёт. А за другой путь поручиться не могу. Вот, посмотри, – он указал на пленённого накануне в Белых горах Гусейна, – мои люди у самых персидских берегов Каспия побывали и захватили брата шахского посла Кулымбека. – Он намерено перевёл разговор на новую тему. – Как ты, купец, считаешь? Если я потребую большой выкуп, захочет ли шах помочь своему послу заплатить за брата. А?
Открытый намёк Карахана на свои возможности грабить караваны и на морском побережье заставил бухарца тяжело задуматься. Он внимательно глянул на рослого пленника, важного, как индюк, точно за него и вправду обязаны были платить большой выкуп, на его пальцы, которые подтверждали, что грубый труд им неизвестен, и отвёл взгляд к ковру у собственных ног. Когда посмотрел на хана, чтобы продолжить торг, тот сделал вид, что иное дело требует его безотлагательного вмешательства.