Он многозначительно приподнял саблю. Быстро окружая своего вождя, выхватили сабли, ножи и кочевники.
– Опомнись, Карахан! – голос вождя стал угрожающе жёстким. – Убьёшь меня, ни тебе, никому из твоих, – он небрежно кивнул на его телохранителей, – не уйти живыми. А мы могли бы ещё понадобиться друг другу. Отдай половину сокровищ. В них есть и моя доля. Я не позволял нападать на купцов. Я приводил тебе много полона, и ты почти всех продавал в Бухаре, отдавая мне крохи.
– Я платил вам довольно, неблагодарные шакалы! Вон! Ничего вы не получите!
Глаза вождя заблестели ненавистью, будто сдерживавшая её плотина воли дала трещину и стала рушиться.
– Тогда мы возьмём всё, – глухо выговорил он, выдергивая свою саблю из кривых ножен. – Где сокровища?!
– Они должны быть в том месте, – подсказал ему предавший Карахана слуга, указав факелом на верхний уступ вырубленного под сводом в тёмном углу широкого углубления. К нему вели прорубленные в стене узкие ступени, но его нельзя было увидеть от входа, и Удача только после слов предателя глянул туда, сообразил, где скрылась дочь хана. Она сама показалась из полумрака углубления.
– Отец! – негромко и многозначительно выговорила она оттуда. – Уступи им. Нам хватит и половины. Покажи им, где сокровища.
Удаче казалось, вождь кочевников не поверил ей. Однако хан опустил клинок оружия, дико расхохотался.
– Сокровища?!
Смех его внезапно оборвался. Он стал холодно сумрачным, убрал саблю в ножны. Отвернулся от готовых шакальей стаей броситься на него кочевников, спиной к ним вернулся к краю ямы.
– Никогда бы вы не получили их, мои сокровища, – глядя в полнящуюся шипением яму, выдавил он из себя точно через силу. – Но я вынужден делиться. – И указал рукой в перчатке. – Вон они.
Ошеломлённые столь необъяснимой уступкой Карахана, степняки вопреки недоверию вместе с вождём приблизились к нему, как если бы хан колдуном зачаровал их этим жестом властной руки. Подобно хану они не желали замечать висящего вниз головой Белого князя, как будто он уже был трупом и это дело их не касалось.
– Змеи? – пробормотал вождь, ничего не понимая. Бешеная злоба волной хлынула ему в голову, у него глаза налились кровью. – Змеи твои сокровища?!...
– Глупец! – резко и грубо оборвал его хан, ни жестом, ни видом не показывая, что, окружённый кочевниками, боится их. – Всмотрись, как следует! Это же мои сторожа. Разве они не самая неподкупная охрана?
Ящики и сундуки под шипящими с угрозами гадами словно подтверждали его слова.
– Ну и Карахан! – с почтительным уважением выдохнул слуга, который привёл степняков. – А я и не догадывался.
– Так доставайте же их, – с издёвкой предложил хан. – Кто смелый? Спускайся. – И предупредил: – Только учтите, моих половина. Больше не уступлю.
Ухмылка, которая скривила короткие полоски тонких губ вождя, когда он повернул жёлтое от света огня лицо к хану, тому не понравилась.
– Ты умён, Карахан, – выговорил вождь кочевников с возрастающей на глазах гордыней. – Но и я не глуп, как считаешь ты. – Продолжая в упор смотреть на него, он распорядился своим: – Арканы! Достаньте сундуки арканами!
Двое его кочевников живо отцепили от поясных ремней смотанные легкие арканы, удобно расположились у края ямы. Петли одна и другая вырвались из их пальцев, хлестнув змей, захлестнули ручки верхнего ящика. Кочевники осторожно затянули петли на ручках.
– Вот так, хан, – заметил тому в лицо вождь, больше не скрывая своей жадности. – Мои бы люди хранили сокровища надёжнее, чем твои гады.
Хан понуро опустил голову, как если бы признал его превосходство, и отступил. Верёвки натянулись, ящик тяжело дернулся, змеи стали неохотно соскальзывать с него. Царапая стену ямы, ящик начали поднимать от дна, на полпути стряхнули последнюю змею. Кочевники допустили большую ошибку, решил Удача, наблюдая, как хан воспользовался тем, что алчность притупила у вождя бдительность и настороженность, тихой поступью удалился к ступеням, где стал подниматься на уступ к дочери.
Ожидая какого-то коварства со стороны Чёрного хана, Удача незаметно отступил от напряжённо следящих за подъёмом тяжёлого ящика ханских телохранителей, шагнул к стене, ближе к князю. Тот узнал его, покрасневшие от напряжения серые глаза, блестящее потом лицо посветлели. Отзываясь на его скрытый жест проявить внимание, князь приготовился действовать.
Наконец кочевники вытащили большой ящик наверх. Толкаясь, они и ханские телохранители принялись в возбуждении открывать крышку. Она не поддавалась, и они просунули в щель тонкие клинки сразу нескольких боевых ножей. Дерево возле замка жалобно затрещало, и крышка уступила их усилиям. Несколько десятков пальцев сунулись в щель, рванули крышку, распахнули ящик. Оцепенение, затем растерянность и разочарование исказили лица всех, кто смотрели в ящик, как будто из него дохнуло гнилостной заразой. Он был доверху заполнен обычным щебнем.