— Тебе приятно было бы погибнуть дурацкой смертью?
— Это не вопрос престижа! Лучше бы заботилась о том, как уцелеть во всей этой передряге. Твои шансы на выживание падают буквально с каждым часом.
Я вскакиваю с места для очередной пробежки по комнате. День клонится к вечеру, по углам сгущаются тени.
— Все вы мастера уходить от прямого разговора, и ты тоже, Квазимодо. Ведь сам собой напрашивается вопрос: кто будет собирать неопровержимые доказательства против хольденовской мафии, а затем обнародует их? Кто этот безумец, который не побоится добровольно полезть в петлю? Куда ни глянь, что-то не вижу подходящей кандидатуры.
— Твои горизонты пока что не шире четырех стен кабинета, откуда ты выходила на охоту за маньяками. Слов нет, поиски безумцев — занятие небезопасное, но лучше бы тебе при нем и остаться. Акция против хольденовской группировки хорошо спланирована и, разумеется, проводится в тайне. Ты же только и делаешь, что в открытую прешь на рожон. Ладно, оставим это… Стоит ли напоминать, что в прошлом году разразился скандал вокруг одного из кандидатов в президенты?
— Не стоит, сама помню, — усмехаюсь я. — И знаю, куда ты гнешь. Разоблачив соперника, президент предрешил успех выборов и одержал блистательную победу. Я тоже голосовала за него.
— Нет, Дениза, я имел в виду другое. Возможно, ты читаешь в газетах только светские сплетни и на первые страницы не заглядываешь, а потому позволь освежить твою память. Вместе с кандидатом в президенты оказались скомпрометированы несколько человек из руководства полиции, однако круг еще не замкнулся. Ретивые журналисты копнули глубже, и президент при вступлении в должность вынужден был пообещать разгрести завалы и провести чистку государственного аппарата…
— Кто же в наше время способен принимать всерьез подобные обещания?
— Похоже, что президент намерен сдержать слово, — с улыбкой продолжает Квазимодо. — Но люди, что взяли на себя этот тяжкий труд, рискуют жизнью. Имена их должны оставаться в тайне, поэтому даже в случае успеха их прикроет Юстиция.
Едва успев плюхнуться в кресло, я снова вскакиваю как ужаленная. Квазимодо поспешно подбирает ноги, чтобы я не споткнулась.
— Черт бы побрал все эти дипломатические выверты! Что это за государство, где бороться за справедливость можно лишь из подполья, крысиными методами!
— Уж какое есть! — сердито огрызается Квазимодо. — У нас нет ни времени, ни возможностей выбирать средства, и единственный способ очистить выгребную яму — спуститься в клоаку. Да и то счастливый финал отнюдь не гарантирован. Жизнь — это не фильм Спилберга.
— А жаль.
— Сама подумай, глупышка, что будет, если упрятать за решетку хольденовскую мафию? Всего лишь упрочатся позиции его соперника, и нам снова придется выводить на чистую воду очередного главаря гангстеров. Процесс может длиться до бесконечности. Пока внимание общественности сосредоточено на одной одиозной фигуре, его соперник в тиши и покое копит силы. Коза Ностра могла бы у наших кое-чему поучиться.
Никогда еще я не видела Квазимодо таким взбудораженным. Все, кто знал его до катастрофы, в один голос утверждают, что прежде он всегда очень эмоционально реагировал на любые проявления зла и несправедливости. Словно прочтя мои мысли, Квазимодо утрачивает пыл.
— Я был точно таким же бодливым козленком, как ты, — грустно улыбается он. — И вот допрыгался. Хочешь стать калекой, если не трупом? Остынь, Дениза. Займись личной жизнью, сажай цветочки, охоться за маньяками, на худой конец. Прочее предоставь мужчинам.
— Есть в этом доме какая-нибудь приличная выпивка? Желательно покрепче и без лимона.
Квазимодо указывает рукой, и я направляюсь к столику у окна. Наливаю коньяка в два бокала: если хозяин откажется, хлопну сама. Он не отказывается, и я ограничиваюсь своей порцией.
— Разговаривать с вами сплошное удовольствие — что с тобой, что с Беллоком. В два счета доказываете, что я — круглая дура. По вашим убогим понятиям, бабье дело — герани разводить, не так ли? А все прочее передоверить вам, мужчинам? Ну вот и договорились: оказывается, наш народный герой Юстицио — всего лишь крыша для крыс. Правда, народ о том ни сном ни духом, девицы все поголовно влюблены, а парни мечтают походить на него. Хольден с приспешниками готовы в штаны наложить при одном упоминании его имени и хотели бы вообще исключить букву «Ю» из алфавита. Но преимущество пока что на их стороне, все им сходит с рук. Они безнаказанно убивают, и следующая на очереди — я.