комнату. - Иди, глянь, какую фигню мне Геночка притащил. Длина семнадцать
сантиметров. Почти что косметичка. А возможности побольше, чем у Кашпировского. - Она открыла крышку продолговатого черного аппарата с маленькой антенной.
Компьютер, факс, модем, записная книжка и телефон. Все "в одном флаконе".
Сейчас мы выясним у наших грибников, что соорудить к ужину... Шашлык или в ресторан двинуть... - Алла нажала кнопку. - Это ты или косолапый мишка?
Что голос-то такой, Гечик? Ну как зачем беспокою? Грибы, что ли, от телефона
разбегаются... Не груби... Хотели с Кэт согласовать меню... Что? Пожав плечами,
Алла отключила связь.
- Шашлык? - уточнила Катя.
- Не в настроении. Не знаю, что там у них в лесу делается. Похоже, ведьмы на шабаш
собрались...
- А Петр-то с ним?
- Не спросила. - Алла погрузилась в задумчивость.
- Но что сказал-то? - Обеспокоилась Катя.
- Послал. Передаю дословно: "Идите вы со своим грибами и меню на х...!". Конец цитаты.
Глава 35
Всю долгую службу в системе органов безопасности, Кирилл Сергеевич придерживался принципа "разумного компромисса". Он помогал продержаться на плаву, да и просто выжить. Оба слова в этой формулировке были ключевыми. Компромисс мог оказаться опасным, вредным, подлым, мог скрутить, изломать человека, уничтожить его изнутри. Тому жизнь давала немало примеров. Полное отрицание компромисса, то есть заключения обоюдовыгодного договора с обстоятельствами приводило к не менее трагическим последствиям. Печальное доказательство тому - судьба несгибаемого Ласточкина.
Главным рецептом выживании во все времена оставалась точно выверенная доза отступлений от требований ума и совести. Рассаду, одному из немногих "бойцов невидимого фронта", удавалось соблюсти пропорции. Он был осторожен, объективен, нетороплив в решениях, нелицеприятен с подчиненными и начальством, умел находить выходы из щепетильных положений. Говорил: надо подумать, в то время, как другие на его месте уже хватались за пистолет. За всю свою очень непростую служебную карьеру Кирилл Сергеевич мог упрекнуть себя в открытой сделке с совестью лишь один раз. В остальных случах имел место "разумный компромисс". Раньше Рассада называли "честным коммунистом", что вовсе не означало в его случае наивности и глупости. Идейная платформа была для него лишь условием разумного существования и активной работы в рамках предлагаемых обстоятельств.
Проведя строгий анализ проделанного, Рассад убеждался, что положительный баланс намного превышает негативные составляющие. Занимая важное кресло в серьезнейшем ведомстве, ему удалось сделать во имя добра и справедливости значительно больше, чем некоему диссиденнтствующему сторожу с тремя образованиями, не желавшему приспосабливаться и "пахать" на советскую власть. Теперь Кирилл Сергеевич числился в "центристах". Он вел открытую борьбу за демократическое общество на крепкой экономической платформе и руководствовался все теми же лозунгами гуманности, чести, преданности родине. Враги считали Рассада крепким орешком, скользким человеком, опасным противником. Друзей у него было мало, в основном посторонние, не из "системы". Да и тех с каждым годом становилось все меньше, с каждым годом все чаще подступал нерешаемый вопрос из породы "вечных" - "Зачем?", "За что воюешь, старик?"
Отбиваясь, как можно, от философских аспектов вопроса о смысле жизни и борьбе за выживание, Рассад старался жестко сузить рамки рызмышлений, свести свои счеты с действительностью до уровня частного случая.
Андрей умер. Спешно проведенное следствие признало его виновным в чудовищных хищениях и совершении противоправных сделок по продаже военной техники, исчезли огромные суммы денег. Состряпавшие ложное обвинение люди колебались в выборе козла отпущения. Какое-то время находился в бегах содиректор "Оникса" Глеб Сарычев. Потом исчезла Полина Ласточкина и тут же стало ясно, что исчезла она вместе с украденными отцом капиталами. Глеб Сарычев дал исчерпывающие показания, говорящие о том, что его хитро подставили компаньон и неизвестные сообщники. О роли в хищении Полины Андреевны, с которой находился в связи, Сарычев говорить отказывался, ссылаясь на полную неосведомленность.
В тот самый момент, когда Полина скрывалась на подмосковной даче, Рассад встретился с Глебом. Ему хотелось убедиться, что Полина не ошиблась, вручив этому человеку свою судьбу. Обладавший кое-какой информацией, Рассад легонько надавил на Сарычева, действуя, якобы, от лица Крафта. Глеб упорствовал в борьбе за справедливость недолго. С первых же фраз Рассаду стало ясно - Сарычев не тот, за кого принимала его Полина. Он явно трусил и готов был отступиться от всего - от попытки оправдаться, назвав имена истинных виновников краха "Оникса", от женщины, которую собирался сделать своей женой. Кирилл Сергеевич с легким сердцем отправил Полину в Германию, надеясь, что сумеет разобраться с московской авантюрой. Но не тут-то было. Куда бы ни направлял поиск Рассад в деле Ласточкина, он упирался в непроницаемую стену. Его явно дезинформировали и давали понять: не суйся, запретная зона.
Значительно больше Рассаду повезло со "смежниками" из иностранных спецслужб. Он сразу же нашел нужного человека, с которым в 1961 году с двух сторон поддерживал операцию разрядки Карибского кризиса. Мир находился на грани ядерной войны. Благоразумие президентов СССР и США не допустило катастрофы. Но мало кто знал: даже если б один из президентов нажал роковую кнопку, ракеты не поднялись бы в воздух. Ситуация, как говорили, была "под двойным контролем".
Рассаду был известен лишь кодовый номер американского коллеги. Он разыскал его - пенсионера, одинокого старика, в Кливленде. Мужчины легко поняли друг друга. Слово "Крафт" снова сделало их соратниками. Тимоти такое ласковое кошачье имя оказалось у матерого волка, взялся поддерживать связь с Рассадом, снабжать его информацией и держать в поле зрения Ласточкину, находящуюся в Мюнхене под другим именем.
В июне Рассад, подобно Штирлицу, тайно отмечавшему День Советской Армии, отпраздновал победу - он узнал, что маньяк по прозвищу Крафт и возглавляемые им лаборатории по производству новых видов психотропного оружия, уничтожены. Мало того, к этому оказалась причастна Полина, проявившая на деле незаурядные возможности парапсихолога. Рассад не раз подыгрывал девочке, проводившей "тесты на ясновиджение" - ловко подменял картинки в запечатанных конвертах, разложив их именно в таком порядке, как ожидала найти Полина, позволял ей "угадать" его мысли. Это были лишь игры. Чем-то большим стала для неё сама потребность проникать за грань обычного восприятия. Перенесенный молодой женщиной шок обострил её чувствительность, позволив выйти за пределы общедоступного. Полина ощущала негативную энергию, исходящую от злоумышленника. Это сделало её сильной.