10
Проснувшись поутру, Габриель обнаружила, что место на постели рядом с ней пустует. Да и в комнате Натана нет. Но не успела она как следует протереть заспанные глаза, дверь отворилась и он появился на пороге в костюме для фехтования. И сердце молодой женщины птицей устремилось к нему.
Наверное, утешала она себя, все дело в том, как он одет. В романтичной белой рубашке с отложным воротником, облегающих черных брюках и стеганом колете практически любой, даже самый заурядный мужчина неотразим — что уж говорить о таком сногсшибательном красавце, как Натан! Она представила его со шпагой в руке и зажмурилась от восторга. Воплощение победоносной мужской сексуальности!
Увы! Беда состояла в том, что Габриель хотела от Натана отнюдь не секса. И стоило ей осознать сей простой факт, как на душе стало холодно и тоскливо. О нет, не секса — точнее, не одного лишь секса. Она мечтала о взаимном уважении, нежности, привязанности. И даже знала, каким словом называется все, о чем она мечтает. Простым, коротким, но таким важным словом — «любовь».
Но, судя по тому, каким бесстрастным взором окинул ее Натан, войдя в спальню, мечты эти были напрасны.
— Доброе утро, — пролепетала Габриель, смущаясь еще сильнее, чем если бы они снова занялись любовью, теперь уже при свете дня.
Натан кивнул в ответ. Если Габриель и удалось в конце концов уснуть, то ему — нет. Казалось, в ту же секунду, как молодая женщина очутилась в постели рядом с ним, сон поспешно бежал, чтобы уже не возвращаться.
Вот ведь чистой воды безумие. А он-то хорош! Лежать рядом с Габриель всю ночь напролет, разыгрывая из себя защитника и утешителя, когда на самом деле ему хотелось только одного — сорвать с молодой женщины дурацкую пижаму, возбудить ласками и слиться воедино в порыве страсти. Он так и не заснул до самого утра, когда сквозь окна в комнату начали проникать первые лучи зари. В жизни Натану не приходилось переживать столь острого и мучительного состояния полной неудовлетворенности.
— Ты давно встал? — поинтересовалась Габриель. Что за кошмар — разговаривать с ним на уровне обычной любезности почти незнакомых друг другу людей. И это после того чувства спокойствия и защищенности, что познала она в его объятиях!
— Порядочно, — коротко отозвался Натан.
Не говорить же ей, что он поднялся на рассвете и, пытаясь успокоить кровь, успел уже совершить довольно продолжительную прогулку по окрестным холмам. Прямо-таки как идеальный влюбленный из романа: сон бежит от него, аппетит потерян. Бред и еще раз бред! — И кстати, я уже позавтракал. Жерар тоже. Мы с ним идем в фехтовальный зал. Если и впрямь хочешь присоединиться, завтракай и приходи.
Судя по недружелюбной нотке в голосе Натана, он предпочел бы, чтобы она передумала.
Оставшись одна, Габриель смотрела на закрывшуюся дверь, гадая, отчего это у него с утра пораньше столь кислый вид. Неужели огорчен, что они так и не занялись ночью сексом? Или досадует, что, продекларировав нежелание вести себя по-джентльменски, все же не выдержал роль до конца?
А вот ей с утра хотелось петь как птичке. Даже смешно — чувствовать себя такой счастливой только потому, что некий небезразличный тебе мужчина ночью нежно гладил тебя по волосам. Ну и пусть смешно — ведь нежность порой кружит голову гораздо сильнее любого, даже самого бурно проявляемого чувства. Если, конечно, эта нежность искренняя, а не притворная.
Выбирая, во что одеться этим утром, Габриель наткнулась на подарок, который приготовила Делии ко дню рождению ее ребенка.
Ребенок… До сих пор она никогда не задумывалась о детях, не представляла их в своей жизни. Но сейчас вдруг ощутила резкое, пронизывающее желание иметь сына. Именно сына! Маленького смуглого малыша с ясными серыми глазами и темными, чуть волнистыми волосиками…
Но Габриель сумела вовремя остановить поток неуместных мечтаний. Какие еще малыши, подозрительно похожие на Натана Форреста! Все дело в том, что этот мужчина слишком уж красив, слишком уж необычен, а потому представляет настоящий вызов женскому самолюбию. Но только и всего. Ни о какой любви, ни о каких детях и речи быть не может!
Шпага Натана, сверкнув на солнце, описала изящную дугу в воздухе и приземлилась в ближайших кустах. И тут же раздался заливистый смех Габриель. Поскольку погода стояла чудесная, Жерар предложил перенести занятие на лужайку за стенами замка.