Увертюра.
Меня зовут Анжелика. Для друзей Анжела или просто Лика. Но мне больше нравится форма Ангелика. Звучит как-то благородно, напоминает что-то светлое и доброе, есть в нем частичка тех пухлых розовощеких ангелочков из новогодних открыток.
Я родилась в восьмидесятых годах, имею рост в 170 см, вес шестьдесят килограммов, отличную фигуру, светлые прямые волосы, большие голубые глаза и вполне очаровательный нос. Я работаю золотой рыбкой.
Естественно, жабр у меня нет, как нет и плавников или чешуи. Просто я исполняю желания и очень люблю свою, кхм, работу. Скажите, у вас не будет карамельки? Ну такой, знаете, «Кис-кис». Спасибо, такая удача. Вот некоторые люди пьют или курят. И никак не могут избавиться от своей зависимости. Говорят, что женщинам вообще невозможно бросить курить. Чуть что, стресс какой - и сразу к любимым сигареткам. Вот у меня то же самое, только с ирисками. С детства люблю. Хотя, мне кажется, Вы это знаете. Как и точный год моего рождения, и то, почему я здесь оказалась и все это рассказываю. Но раз уж так получилось, то придется выслушать всю историю с моей точки зрения. И так, начнем.
Меня зовут Лика и я - золотая рыбка. Да, я исполняю желания.
Это совсем не значит, что каждый может вот так подойти, попросить, а я все сделаю и на блюдце принесу и разложу. Нет, я больше напоминаю вектор. Показываю, куда надо двигаться и помогаю по дороге не оступиться. Иногда даже приходится подталкивать в спину. К сожалению, я могу исполнить только одно желание, но зато самое сокровенное. В качестве платы я забираю то, что, по мнению заказчика, мешает ему жить и достигнуть своих целей. И не я выбираю счастливчика. Это как щелчок в голове. Клац. Все уходит, растворяется, остается лишь один образ и все. Попалась рыбка в сети и судьба ее уже зависит от поймавшего ее.
Никогда не забуду свое первое задание.
Глава первая.
Я ехала домой в тот день после занятий в институте. Помню, душно так в вагоне, противно. А людей сколько... Оставалось только залить все подсолнечным маслом, и получились бы отличные шпротные консервы для настоящего великана. Сам день выдался мерзопакостным, гадливым и пасмурным. Про такой обычно говорят, что он выпал из жизни. Серо. Слякотно. И хоть ты оранжевую майку поверх куртки натяни и улыбку веселую на лицо навесь, одинаково, сольешься с бесцветной и безликой массой. Так запахи смешиваются тут же, от новой кожаной куртки, приторно-отвратительный перегара, тел, грязных потных ладоней, китайских духов в маленьких разноцветных флакончиках. Всё это ползает по тебе, обволакивает и оплетает, как чужие руки и бедра таких же, как и ты, задыхающихся от необходимости и неизбежности нахождения в импровизированной свалке. Там все живет само по себе, движется автономно, не подчиняясь ритму вагона, такому выверенному и знакомому. Остановка, вперед, толчок, назад, остановка. Новая партия андеграунд-инфицированных застывает на кончике часа пик. Одинаково поднятые руки, цепляющиеся за холодный скользкий поручень. Удивительно, заходишь внутрь нормальным человеком, а внизу, в вагоне словно бы инфекция распространяется воздушно-капельным путем. И симптомы этих усталости и разбитости не всегда проходят с глотком свежего воздуха на поверхности. Ненавижу метро.
Но в тот день помимо привычных липких удушливых запахов по мне ползло кое-что другое. Оно ощупывало меня с головы до ног, заползало под шапку, касалось волос, теребило длинный голубой шарф, заботливо связанный мамой на огромных пластиковых спицах. Словно гусеница, перебирающая лапками по сухой коже ветки, оно скользило по груди, рукам, плечам, щекотало мне ноздри, назойливо и по-хамски отвлекало от мыслей о приближении моей остановки.
Оно. Он. Чужой любопытный взгляд. Прямо до наглости любопытный. Ну что ж, на войне как на войне. Я изловчилась, перехватила его и швырнула обратно владельцу. Тогда я первый раз услышала тот щелчок. Звук, который раздается, когда нажимаешь на язычок зажигалки и пьезоэлемент выбивает искру. Он раздался над самым ухом. Совсем рядом. Быстрый и резкий.
Взгляд убежал и прятался.
Знаете, я тут подумала. Мне и выбирать-то никогда не приходилось. Кто это будет и когда. Но вот в каждом клиенте было что-то свое, особенное, хорошее. Суховато звучит это слово. Клиент. Ну да ладно, как говорится, из песни слов не выкинешь. Я всегда считала, что плохих людей нет, есть к ним и их поступкам подход неправильный. И точка зрения. Так и запишите в свой протокол, или что там у вас. Хорошее обязательно есть, но не факт, что и сам человек об этом знает. И это тоже часть моей работы.
Вот, например, банда грабителей где-нибудь в Вирджинии грабит банк. Чисто гипотетически и отстраненно. Они такие, в пластиковых масках, называют друг друга по порядковым числам, вертят оружием перед носом испуганных работников, которые о таких вещах только по вечерам по ICN слышали или смотрели, поедая пиццу и раскинув уставшие от долгого сидения за день ноги. Кто-то из них думает, что это конец, и кошка дома останется некормленая после того, как их пристрелят грабители. Кто-то о том, что покажут по ящику в программе вечерних новостей. А кто-то о том, что сам давно хотел это сделать, да кишка тонка. Но это ведь плохо, правда? Так криминально, по-преступному плохо. Грабить банки. А еще хуже то, что ограбление прошло успешно.