- Ой, ладно тебе, командирша! Оставь девку в покое. Нынче вон бабки 60-летние рожают, а тут девке и 30 еще нет, а ты ее уже запугиваешь.
- Неправильно это, Эл. Не работает, не учится, детей нет. Сидит дома, готовка-уборка и массаж-фитнес, ну и телевизор еще, всё, больше никаких интересов. А, ну это еще, рукоделье всякое: то она шьет, то вяжет, то вышивает, тургеневская девушка, блин. Ну, вытащит ее иногда Витя на открытие выставки какой-нибудь или в кино, а не вытащит – ей и так неплохо. В кого она такая вялая – не пойму. Как камень лежачий, где положил – там взял. Хорошая, добрая, домовитая и заботливая, но настолько без амбиций… Как птичка живёт, день прошел и ладно. Даже язык толком не стала учить, так, разговорный освоила, не более того.
- Страшно, конечно, тебе за нее, я понимаю. Мало ли как дальше будет.
- Да вот и я о чем! Катя, говорю, не дай бог что с Виктором, ну или разойдетесь – ты же вообще недотыкомка, ни на работу выйти, ни проблемы какие бы то ни было бюрократические решить. Живешь как рабыня Изаура, для красоты мужем из России вывезенная, и пальцем о палец не шевелишь какой-никакой страховкой на будущее себя обеспечить. А она смеется, говорит, что слово секретное знает и Витя ее никогда не бросит. Что ты с ней будешь делать….
* * *
Как легко купить мужчину. Молодая девушка, забеременела с первого же секса, и вот сразу всё – мужик уже бросает женщину-друга, практически уже жену, с которой его связывают любовь юности и долгие отношения, и бежит на зов молодой самки. О чем с ними трахаться, взрослым мужикам, с малолетками этими? Ну, секс, ну, все под руками молодое, гладкое, без морщинок и неизбежных обвислостей, легкого предательского желе вместо когда-то упругих тканей. Но ведь после одурманивающей постели наступает отрезвление и необходимость худо-бедно поддерживать диалог. Как-то надо жить часы и дни рядом с этим гладким юным мозгом, не поврежденным извилинами.
Может, я завидую, а? Моя-то молодость безвозвратно позади. Хотела бы ты, Ира, вернуться в свои 18-20? Вот нет и нет, ни за что. Я не была тогда такой свободной, не чувствовала и не знала своё тело, свои желания, свои симпатии и антипатии так, как чувствую и знаю это сейчас. Не была такой уверенной в себе, такой решительной и смелой. Трогательный цыпленок, интересующий взрослых дядей только как хорошенькая незамысловатая дурочка. Это сейчас со мной можно дружить мужчине: я дам совет, я подставлю плечо, мне есть что предложить партнёру, и в деловой жизни, и в постели, со мной не стыдно выйти в свет - я не посрамлю своего мужчину в любой компании. А тогда – только молодость и отсутствие морщин, товар между секс-шопом и мясными рядами…
* * *
Весна 2014 года очень сильно перевернула жизнь нашей семьи. Я бы даже сказала, без боязни преувеличить, что жизнь нашей семьи разделилась на «до 2014» и «после 2014».
Тем, кто хоть иногда смотрит телевизор, читает газеты или новостные ленты в интернете, причина такого «водораздела» именно в этот момент совершенно понятна – Украина. Во-первых, часть наших родственников, и моих, и Сережиных всегда жила на Украине. Не сказать, чтобы мы уж как-то сильно и взахлёб роднились, но с праздниками семейными друг друга поздравляли, по большим юбилеям, свадьбам или, не дай бог, похоронам друг друга навещали, собираясь большой, шумной и разношерстной толпой. А тут раскололась семья напополам, за Майдан и против, одни «на Украине» - другие вовсе «в» ней. Семейные узы рвались по живому, любившие друг друга родственники, крестившие детей и поддерживающие друг друга всю жизнь в трудную минуту, расплёвывались и расходились злейшими врагами, под брань и проклятья с обеих сторон.
Ситуации происходили совершенно фантасмагорические. Мне кажется, когда мы будем внукам про это рассказывать – они будут упрекать бабушку и дедушку либо во вранье, либо в старческом слабоумии.
Например, у моего Сергея был армейский друг, проверенный годами. Точнее, у них была небольшая компания из четырех человек – друзей, как говорится, не разлей вода. Тарас, украинец, вернулся после армии в Киев, доучился в ВУЗе, стал журналистом, редактором, известным в своей стране. Витя, из Воронежа, женился на девушке из Подмосковья, работал истопником в Барвихе, на одной из правительственных дач. Боря, математик, родом из Питера, давно уехал с семьей в Израиль. Ну, и Серега мой.
Раз в год-два, хоть трава не расти, обязательно встречались, долго примериваясь к планам друг друга, подгадывая отпуска и другие жизненные обстоятельства так, чтобы всем было удобно. Поэтому место встречи то и дело менялось. Однажды даже в турецком Кемере, на отдыхе, встречу устроили. Их отношения давали мне и нашим детям отчетливое представление о том, что такое мужская дружба, воинское братство. Я не представляла, до поры до времени, что могло бы случиться, что могло нарушить их дружбу. Их отношения были проверены годами, трудностями. Борис переезжал в Израиль, и заболел накануне отъезда – эти взрослые мальчишки все собрались в Питере, подставили плечо, помогали, грузили, успокаивали. Виктор получил сильный ожог на работе – через сутки они все были в больнице в Москве, куда его отправили, сдавали кровь, торчали у больницы, пока его не перевели из реанимации в обычную палату. У Тараса внезапно и тяжело заболела жена – первые, кто помог финансово, естественно, были Сергей, Борька и Витя. За годы нашей с Сережей супружеской жизни я привыкла к ним так, что забывала, порой, что они друзья – не родня, настолько мы все были близки.