Пока мы болтали по скайпу с Катей, она показывала, как любовно обживает свое новое гнездо: приличных размеров гостиная-столовая и кухня на первом этаже, две спальни - на втором. Одну из них молодые уже обставили, вторая предназначалась под гостевую комнату, с возможностью потом когда-нибудь, переделать ее под детскую комнату. Значит, всё-таки есть у них планы на детей, слава Богу. К дому полагался еще гараж на 2 машины, с мастерской, и небольшой двор.
Не как у нас, конечно, в Новосибирске, где территория вмещала и просторную лужайку, с зонами для барбекью, беседкой и маленьким искусственным прудом, сад соток на 15, с фруктовыми деревьями, и большой дом с площадью под 200 с лишним квадратом. У них же, судя по Катиным видео, общая площадь участка составляла примерно соток 6, не больше, вместе с домом, сам дом выглядел хоть и очень красивым, но маленьким, прямо кукольным. Но там ведь и цены на недвижимость другие, и налоги, да и работает один лишь Виктор – так что им на первое время достаточно.
Я планировала через какое-то время встать на ноги в Штатах, обзавестись каким-то своим делом – уже не смогу быть наемным работником, наверное. Каким именно – это мне представлялось очень туманным, но я предпочитала пока об этом не думать.
По старой советской привычке, финансовые дела я по телефону с дочерью не обсуждала – да и не с Катей их обсуждать, она же у нас птичка Божия. Об обстоятельствах нашей нынешней жизни она, разумеется, знала, но без деталей и подробностей.
Как мы не старались, в итоге вырученных на этом этапе денег хватало только на билеты и скромное проживание в США примерно на полгода, как я и предполагала. Например, осведомившись с помощью Кати по поводу цен на аренду жилья, я поняла, что вот её то мы точно не потянем до полной ликвидации нашего российского имущества. Каждый раз, ведя с дочерью переговоры через океан, я порывалась ей это сказать и попросить ее потерпеть нас немного у себя, дать приют. И каждый раз меня что-то останавливало. То ли стеснение от того, что мы внезапно оказались в такой непростой ситуации – дочь привыкла видеть нас с отцом на коне, состоятельными и уверенными в себе, не нуждающимися в опеке и жалости. То ли все же надеялась до последнего на то, что случится чудо и мы как-нибудь выпутаемся, выкрутимся и денег у нас будет достаточно, и можно будет обойтись без присаживания на голову дочери с мужем.
Но чуда не случилось и мы не выкрутились.
* * *
Где были мои мозги, когда я так безоглядно кинулась в этот роман? Или это ощущение последнего и уходящего шанса так подстегивает либидо? Или это всё потому, что Север был моей первой любовью, и моя душа кинулась к нему, пытаясь все вернуть и переиграть? Я давлю в себе унижение, самое тяжелое женское унижение – прошедшей молодостью. Зачем он рассказал мне, что не просто бросает меня, а бросает ради другой – молодой, способной ещё родить ему ребенка? Ведь он говорил мне, что во мне – его душа, его жизнь, его удача, и он страшно боится потерять меня. Врал, получается? Как глупо задаваться такими вопросами в моем возрасте. В моем бальзаковском возрасте так верить мужику – признак не доверчивости, а старческого разжижения мозгов. Будь ты проклят, Север, будь ты проклят…
* * *
В нью-йоркский аэропорт им. Джона Кеннеди рейс «Люфтганзы» привез нас ранним утром. Пройдя таможню, забрав багаж, мы вышли в зал к встречающим и оказались в объятиях визжавшей от радости дочери и гостеприимно улыбающегося зятя. Уступив первую очередь дочери и ее мужу, обнял нас и Руслан – мы все же не смогли подогнать наши графики, и если Руслан поселился в Штатах еще в июне, то наши дела тянулись аж до сентября.
Мы всеми спустились на парковку, погрузились во взятый Виктором на прокат минивэн и поехали к ним домой. Хороший нам все-таки зять достался. И Катьку любит и содержит в холе и неге, и к нам отлично относится. Вон, пригрели Руслана у себя без лишних разговоров. Он, конечно, взрослый мальчик и ухода за собой не требует, но на хрена бы им сдался чужой мужик, уже взрослый, в доме? А тут без всяких разговоров, когда Руслан уже с билетами на руках был: «Мам, мы все понимаем, с деньгами у вас все пока не айс, пусть Рус у нас поживет. А там вы приедете и мы разберемся!». Прямо до слез нас расстрогали, честное слово!