Джеймс и сам не знал, почему его взгляд останавливался на ней. Может, его привлекал светский лоск, которого лишены женщины его семейства?
Парнелл пожал плечами, отвернулся и начал разглядывать толпу в поисках матери и сестры. Вскоре он увидел мать: она сидела в дальнем углу зала и вела беседу с бесцветным созданием, вне всякого сомнения, чьей-то дуэньей.
Он подошел к дамам и поклонился.
— Добрый вечер, мэм, — поздоровался он с этой серой мышкой, отчего на ее щеках заиграло жалкое подобие румянца, а на губах появилась удивленная улыбка. — Вы не видели Алекс, мама? Я послал за каретой.
— Она уехала с Дидрой и Кэролайн, Джеймс, — ответила леди Бекворт. — Они так настойчиво просили отпустить ее, что я согласилась. Отцу это наверняка не понравится, но в этом ведь ничего страшного нет, правда? В конце концов, Дидра — его сестра.
— Мне кажется, Алекс сама может решать подобные вопросы, — нахмурился Джеймс. — Она уже достаточно взрослая. Позвольте предложить вам руку.
Молодой человек снова отвесил поклон бесцветной дуэнье и, пока мать прощалась со своими знакомыми, неожиданно понял, что уже в который раз оглядывает танцующие парочки. Леди Мадлен Рейн по-прежнему кружилась в вальсе со своим братом-близнецом.
Глава 2
Эдмунд Рейн, граф Эмберли, возвращался домой на рассвете. Большую часть ночи он провел у своей любовницы, миссис Юнис Борден. У него уже вошло в привычку навещать ее на ночь глядя. С ней ему было уютно. Граф уже оделся и приготовился было шагнуть в объятия холодной ночи, когда уже в который раз поймал себя на мысли: а не предложить ли ей выйти за него?
Объяснить себе, почему ему было с ней хорошо, он не мог, а уж зачем ему нужен этот брак — и подавно. Юнис далеко не красавица. Даже привлекательной ее не назовешь. Невысокая, плотного сложения, грубые черты лица, короткие черные волосы завиваются мелкими колечками. Флирт не для нее. Она привыкла говорить напрямую, без обиняков, не заботясь о том, как бы не обидеть собеседника, но зато своих истинных чувств она тоже не скрывала. За ней прочно и вполне заслуженно закрепилась репутация хозяйки лучшего литературного салона, открытого почти каждый вечер.
Тридцати двух лет от роду, вдова с шестилетним стажем, она была старше его на три года. И никогда не пыталась скрыть свой возраст.
Лорд Эмберли обернулся и улыбнулся лежащей в кровати Юнис: руки ее спокойно сложены на животе поверх натянутого до самой шеи одеяла, ноги вытянуты.
— Спасибо, Юнис, — как обычно перед уходом, поблагодарил он ее. — Ты очень добра ко мне, дорогая.
— Я рада, что ты пришел, Эмберли. — Она никогда не называла его иначе. — С тобой всегда интересно поговорить. Думаешь, мистер Денни серьезный поэт? Его манеры начали меня раздражать. Похоже, он страшно гордится тем, что способен рифмовать строчки.
— Видно, это общий недостаток всех стихотворцев, тебе так не кажется? — спросил граф.
Юнис задумалась на мгновение.
— Да, ты прав. Человеку можно простить эксцентричность, если он и в самом деле гений. Но в случае с мистером Денни гениальностью, мне кажется, и не пахнет. Вряд ли я приглашу его снова. Не желаю, чтобы мой салон прослыл сборищем бездарей.
— Этого можно не опасаться. — Лорд Эмберли сел в кресло и принялся натягивать ботфорты. — Не хочешь выйти за меня, Юнис?
На лице ее не отразилось ни удивления, ни каких бы то ни было других эмоций.
— Не думаю, что это мудрое решение, Эмберли, — бесстрастно ответила она. — Я слишком стара, чтобы подарить тебе наследников. Тебе нужна жена помоложе.
— А что, если меня не слишком интересуют наследники? — На губах его заиграла легкая улыбка. — Что, если мне хочется иметь жену опытную и рассудительную?
— Значит, ты дурак! — отрезала миссис Борден. — Произвести на свет детей — твой долг, Эмберли. Личные пристрастия не идут ни в какое сравнение с интересами рода. Тебе надо передать кому-то графский титул.
— Ты мне отказываешь? Или у меня еще есть надежда уговорить тебя?
— — Не думаю, что мне хочется расстаться со своей свободой. — Она пожала плечами. — Меня вполне устраивает положение твоей любовницы, Эмберли, и я буду оставаться ею, пока ты этого хочешь. Но твоей женой? Нет, не стоит. Вряд ли нам будет так же уютно друг с другом в браке. Начнутся ссоры, пререкания, помяни мое слово.
Лорд Эмберли не стал спорить с ней. Он склонился и коснулся губами щеки своей любовницы — в губы он ее никогда не целовал — и удалился.
Небо уже едва заметно посерело, по улицам потихонечку крался рассвет. Граф был рад, что накануне вечером надел пальто, несмотря на то что на дворе стоял май.
Возможно, Юнис права. Лучше им жить раздельно. Смешнее всего то, что он не мог вспомнить, как началась их связь. Что впервые подтолкнуло их в объятия друг друга, как они оказались в постели? Это напрочь вылетело у него из головы. Он никогда не считал ее привлекательной. Ему нравилось посещать ее салон и вести с ней долгие беседы. Постепенно у него вошло в привычку засиживаться допоздна, пока все гости не разойдутся, а потом задерживаться еще немного. Но когда их беседа впервые уступила место физической близости? Он ни разу не поцеловал ее в губы. Никакой романтической прелюдии у них тоже не было, он просто начал спать с ней, и все. С того момента прошло уже больше года.
С тех пор у него не было другой женщины, что само по себе факт удивительный. Каждый год граф на несколько месяцев уезжал в свое поместье и вел жизнь отшельника. Но в Лондоне у него постоянно имелось несколько подружек. Однако этой весной он возобновил отношения с Юнис, как только вернулся в столицу из Эмберли-Корт, и оставался верен ей.
Страсти в их отношениях не было. Более того, он был уверен, что Юнис абсолютно никакого удовольствия от их соитий не получала. Активности в постели она не проявляла, просто принимала его ласки как должное, без излишнего ханжества и жеманства давая ему то, что он хотел. Граф часто задавался вопросом, зачем вообще ей эта связь. Но вероятно, именно такое ее отношение и привлекало его, давало ему необъяснимое удовлетворение. Он постоянно был в ответе за счастье окружающих его людей, а потому мысль о том, что кто-то готов подарить ему себя, не требуя ничего взамен, согревала душу.
Граф думал, что она с радостью согласится выйти за него. Желание стать графиней Эмберли, вести спокойную и обеспеченную жизнь в качестве его жены вполне могло бы объяснить ее необычное поведение. И все же ее отказ нисколько не удивил его. Юнис не из тех, кто гоняется за положением в обществе и обеспеченностью. Она рано вышла за мистера Бордена и через восемь лет получила и деньги, и независимость. Похоже, статус вдовы ее совершенно не тяготил.
Лорд Эмберли открыл дверь своего дома собственным ключом. Он неизменно настаивал на том, чтобы слуги ложились спать ровно в полночь, невзирая на то, дома они с Домиником или нет. Зачем несчастному лакею всю ночь болтаться по дому в ожидании, когда его хозяин насладится объятиями любовницы и явится наконец спать?
Граф поднялся по лестнице и направился по коридору к своей спальне, зевая на ходу. Может, ему удастся поспать часок-другой, если птицы за окном не разбудят его своим дружным предрассветным пением.
Внезапно лорд Эмберли остановился и прислушался. Неужто Мадлен приехала? Сестра не часто ночевала здесь. Четыре года назад он купил матери дом в городе, решив, что так ей будет удобнее, и, само собой разумеется, дочь перебралась к ней. Но временами Мадлен наведывалась сюда, когда мать была занята. Насколько он помнил, вчера вечером сестра хотела пойти на бал к леди Истон. Доминик тоже собирался туда заглянуть. Мадлен вполне могла вернуться вместе с ним.