Колька оставался невидимым за колонной. Он понял, что нас не нашли. Но то ли мы успели опередить преследователей, то ли прячемся где-то? Народа в гараже сновало много, но Колька боялся попасться на глаза не тем. Надо было бы еще и спросить кого-нибудь о нас. И Колька пытался на глазок определить, с кем можно было бы заговорить по-испански, потому что его английский мог выдать.
И вдруг сердце у парнишки екнуло. Из глубины подземной стоянки не торопясь приближались два пожилых негра в спецовках – автослесари, которые имеются в любом себя уважающем гостиничном гараже. И эти двое переговаривались между собой жестами: один из негров был глухонемой. А язык жестов глухонемых схож во всем мире. Колька понял что-то об уровне масла и еще какую-то автомобильную дребедень и решил, что старики и потом договорят, а ему упускать шанса не следует.
Он подошел поближе и постучал одного по локтю. Зажал коробку между колен, чтобы не мешала, и спросил, не видали ли они зеленый "Мерседес-280". "Был такой, уехал".
Парнишка всплеснул руками: "Ой, я потерялся"! Он не стал вдаваться в подробности погони и засады. Потерялся – и все! Сестра думала, что он с мужчинами, мужчины – что он с сестрой. Негры переглядывались между собой – "может, тебя отвести в полицейский участок, там что-нибудь придумают"? Колька ответил, что это хорошо, но лучше бы ему догнать своих в аэропорту. Он достал деньги и пояснил, что у него с лихвой хватит на такси, но он не знает, как объяснить шоферу, куда ехать.
Тут он встретил полное понимание. За руку бедного потерявшегося ребенка отвели в угол, где стояли гостиничные машины, и тот из негров, который не был глухонемым, объяснил даме за стойкой ситуацию. Если бы у Кольки не было денег, могли бы возникнуть проблемы. Но проблем не возникло. Мальчишка с коробкой был водворен на заднее сиденье. Когда машина проезжала у "поста" при выезде, он просто свалил свою коробку вниз и встал на четвереньки, собирая обратно рассыпавшиеся сокровища. Если кто-нибудь и заглянул в окно, то увидел бы только тощий зад в модных полосатых штанах, неизвестно кому принадлежащий, а на переднем сиденье – дородного старого негра.
В аэропорт его доставили быстро и без приключений.
Мы в это время сорванца едва хватились. Мария стояла около своей кучи чемоданов, мы с Максом принялись выгружать к ней свои, и вдруг она охнула и спросила:
– Мальчики, а где Коля?
Мы на нее уставились:
– А разве он не с тобой?
Тут-то она и рассказала про забытую коробку. Мы уже хотели разворачиваться и гнать "Мерседес" обратно, с риском опоздать на рейс, но вдруг прямо к нам не без шика подкатил серебристый "Форд" и потерявшийся мистер Конкин собственной персоной выскочил на тротуар, держа в руках ту самую коробку. Мария попыталась было его обнять, но он отмахнулся и выпалил:
– Мужики, ходу скорее! Мариковы громилы в отеле, я еле смылся от них!
Два раза повторять не пришлось. Мы и так торопились как могли.
Громилы в аэропорт явились в большом количестве, с дюжину, не меньше. Более того, явился сам Марик и при нем Костя. Как они улаживали дела с визами, вопрос остается открытым. Впрочем, это дело не мое.
Но мы к их появлению уже сдали в багаж все наши чемоданы. Мария и Колька, пропущенные вперед "в качестве женщины и ребенка", уже прошли паспортный контроль.
– Абак, ты следующий, я, как всегда, затычкой.
В это-то время они и появились. Слава богу, что не раньше. Но Колька здорово их запутал, они искали его по всей гостинице, пока не вернулся толстый старый негр и не доложился даме у стойки, что сдал мальца с рук на руки семье. Тут уж братки подхватились и рванули следом. Что б им опоздать! В конечном итоге они отделались бы гораздо легче.
Но кому в одном месте чешется, тому там надо перцем намазаться. Марик остановился поодаль, а Костя еще с одним другом направился к нам.
Он облокотился о стойку почти с тем же победительным видом, что недавно в Москве.
Второй достал фотоаппарат и по-наглому стал нас снимать.
– Иван, отдай сетку.
Макс тронул за плечо:
– Нечего с ним разговаривать, пошли.
– Послать успею. У нас время есть?
– Минуты три.
– Ну и ладушки. Этого хватит. Костя, ты что же невежливо – ни привет, ни здрасьте? Отдай ему то, не знаю что, и прямо с разбега?
– Не траляля, жидовская морда. Не отдашь, хуже будет.
Ценное сведение: инкогнито не раскрыто.
– И что именно я должен тебе отдать?
– Придуриваешься? Объясняю для шибко умных. Универсальная система игры. Сетка.
Допер?
– Почему ты думаешь, что она у меня? Старик свою забрал с собой, обвел вас вокруг пальца и всучил фуфло, я потом у Димы его видел. Просадили много?
– Старик свалил, но и тебе кое-что оставил. Иначе что играл три дня назад пацан сопливый, когда тебя тут не было?
Ах, паршивец Колька! Я ему, невзирая на мужество и героизм, проявленные при нашем спасении, выдал хорошую головомойку за инициативу. Он обиделся, до него не дошло. Теперь дошло задним числом: здешние резиденты русской мафии проверили по терминалам, где и с каким успехом играли русские. Бумажку с автографом я сам видел, и остальные тоже разглядели. Фамилии Конкин и Гусман у них были на слуху.
Теперь расхлебывай…
– А я, Костя, не бегаю за чужим умом, своего хватает.
– А нам плевать, кто сетку делал: ты или дед.
– А с какой стати я должен тебе свою работу отдавать?
– Отдашь сейчас – треть с оборота. Не отдашь – хуже будет.
– Как это?
– Отдашь за здорово живешь.
– А тебе яйца не виноград? Тебе не сказали, как тут некоторые меня искали?
Самому хочется? Напугал ежа голой задницей.
Костя от такого разговора даже кепочку сдвинул на затылок – до того опешил. С ним так давно уже никто не хамил. Кроме начальства, разумеется.
– Рожа корявая, – сказал он проникновенно, – ты что, того?
– Дружище, ты тут не в России. И я не должен ничего ни тебе, ни Диме, ни кому бы то ни было. Совет тебе на прощание: иди учиться. Московский университет, факультет вычислительной математики. Умный будешь, сам сетку напишешь, тогда и пользуйся на здоровье. Прощай!
И развернулся спиной, а Максим отсек его, став в позицию затычки.
Кольке сказал, что если еще раз выпендрится, за уши выдеру.
Мария была встревожена:
– Они же и в Гавану за нами попрутся!
Но я не велел паниковать:
– Этот рейс последний за день. А там нас Кувалда встретит и устроит лежбище.
На том и успокоились.
Кувалда встретил нас сразу за стойкой контроля. За голову схватился при виде количества барахла, а потом расхохотался:
– Я-то думал, будете смеяться над моим грузотакси! А оно как раз кстати!
Но смеялись мы до упаду: предприимчивый приятель спроворил нам вместо такси советский грузовик, "Газон".
– Какая вам легковушка! А тут самое оно: барахла-то сколько!
Мы закидывали барахло в кузов, кроме привезенного в подарок телевизора: его я водворил в кабину на сиденье и лишь при этом обнаружил, что к коробке привязан талон не от моего билета.
– Макс, ты телевизор забирал?
Он легкомысленно махнул рукой:
– Я смотрел на последние цифры, а они, видишь, одинаковые. Телевизоры же одной марки. И не вспомнят те, с кем перепутали.
Я посмотрел: кто-то из Кито привез такой же "Панасоник", какой мы тащили из Майами. Я даже мельком припомнил то, что на ленте конвейера таких коробок стояло целых три. И тоже махнул рукой: что их менять, и правда одинаковые, и правда не вспомнят. Ох, если бы так и было! Но об этом потом.
Вот так, впятером поверх груза в кузове, триумфально въехали мы на Остров Свободы. Московские гаишники от такого в осадок бы выпали, а здешние и ухом не вели: не к такому привыкли. По нужде закону применение. Грешно и глупо ставить человеку в вину то, что он виснет на подножке, если до дома двадцать километров, а следующий автобус то ли через полдня, то ли вообще его не будет.
Кувалда дурачился, балагурил, представил нас своей маме, угостил шикарным обедом, то есть скорее ужином, а сам нет-нет да и поглядывал на нас с Максимом, пытаясь угадать, что нас заставило поднять задницы? Он знал, что в Москве у нас осталась небольшая, но вполне процветающая лавочка. В отпуск, что ли?