– Ну что? – спросил он. – Результаты уже объявляли. На четырнадцать тысяч баксов в этой бумажке. Как будешь делить? Твоих цифр четыре, одна его, ему двадцать процентов, а твое остальное. Так?
– Ты посчитал, сколько там было бы без этой его цифры? – поинтересовался я. Не знаю, так ли зловеще звучал у меня голос, как он впоследствии мне приписывал.
Тот прикинул:
– Баксов восемьсот будет.
Тогда я заорал:
– Какие, к черту, двадцать процентов? Ты что, не понял? Я же пересказывал тебе разговор! Меня как мальчишку утерли! Как последнего сопляка!
Колька "не въехал" и спросил деловито:
– А раз был уговор, значит, все отдавать?
На мальчишку орать было стыдно, и я постарался ответить как можно спокойнее:
– В деньгах тут, что ли, дело! Я бы сам ему еще столько же заплатил, чтоб только узнать, откуда он взял это семнадцать!
И объяснил ученику пятого класса, что по теории консеквенции цифра семнадцать на этот тираж нигде, никаким образом не "давала", как говорили игроки.
Некоторое время в комнате стояла угрюмая тишина, и все смотрели на меня. Тоже, нашли надежду и опору! Но если и мог кто сказать что-нибудь существенное, так это только я. И я сказал:
– Половину выигрыша я ему отдам. Может, и больше, если запросит. Но я должен все узнать про это семнадцать и откуда оно взялось. Можете считать, что я бык и мне показали красную тряпку. Для меня это дело чести. Неделя у меня на то, чтобы попытаться это сделать. Максим, что скажешь, если на неделю я брошу магазин?
– Переживем, – сказал тот, и глаза заблестели кровожадным блеском. – Неделю или сколько там тебе надо. Попросим помочь Абрама Моисеевича. Переживем, потому что чует мое сердце, Абак: если ты это прояснишь, ключ к сетке у тебя в руках!
И с похоронно-торжественным видом пошел вниз, к недоделанному "дебету с кредитом".
Таким образом, я засел за изучение числа семнадцать и всего, что с ним было связано. Колька сидел около меня дни напролет (эта неделя совпала с осенними каникулами) и ожесточенно грохотал "пивотроном". Погода на улице стояла дрянная, тоскливая, и это действовало угнетающе.
Дело, однако, надо было делать независимо от погоды и настроения.
Для начала я выбрал из статистики все варианты с нужной цифрой и обнаружил, что их совсем немного. Номер этот был не из самых ходовых, статистики для обработки не хватало. Потому я обратился к услугам шурина и ворчал на него нетерпеливо:
– Скоро ты мне достанешь то, что надо?
– Да нету твоего кола с кочережкой, – оправдывался мальчишка, – а все лезут дуськи да гуси-лебеди!
– Это что? – я не освоился с терминологией лотошников, и все эти дуськи, горбыли, табуретки и топорики меня путали.
– Два и двадцать два, – пояснил Колька. – Они лезут часто и часто парой. Если два достал – двадцать два сам выйдет.
Я решил оставить семнадцать – за эти дни ни в чем не повинное число успел возненавидеть – и проверить Колькино утверждение по поводу "Мы с Тамарой ходим парой".
Колька подождал, погромыхивая баклажкой, когда я дам команду продолжать. Потом ему надоело, он взял книжку и устроился у меня на лежанке читать. Потом заклевал носом и пошел спать.
Он проснулся в семь утра и босиком, в трусах и майке, пришлепал в мою комнату.
Лежанку он застал неразобранной, а меня – с красными глазами за компьютером. На тумбочке стоял пустой кофейник. Я еще разбирался с гусями-лебедями и всем, что они за собой потянули. Разбирательство предстояло долгое, но принцип был заложен.
Выключив экран, я повернулся к шурину:
– Колька, а скажи, чего бы ты сейчас твоя душенька желала?
– По-настоящему или понарошку?
– Конечно, по-настоящему.
– Ну-ну… он устремил в потолок глазенки. – В середине учебного года каникулы на месяц. Чтоб в Москве дрянь-погода, а мы на месяц в тропики.
– Сделаю, – сказал я.
– Врешь небось, – сморщил нос недоверчивый родственничек.
– Сделаю, – повторил я. – Помнишь, что говорил всегда Абрам Моисеевич? "Обещал оторвать ребенку голову – таки оторви! Или не порть авторитет взрослого.
– А когда? – поинтересовался плут.
– А когда хочешь?
– В марте месяце, у нас тут все расквасит, а мы на Варадеро – попы греть!
– Прохвост! Ты бы хоть спросил, за что тебе такое счастье.
– А за что?
– Не скажу.
– Значит, не сделаешь.
– Сделаю!
– Что, сплел сетку?
– Еще чего! Это, старик, работа на несколько месяцев. Но методику работы подсказал ты. Нечаянно.
Разумеется, он это сделал нечаянно. Многие сотни раз он вытряхивал фишки из горлышка баклаги и свежим детским взглядом подметил ту закономерность, что два и двадцать два часто выпадают вместе. Скажем, процентах в пятнадцати случаев.