Лифты уже распахивали двери. Проще всего было вскочить в пассажирский. Еще проще – удрать по лестнице. Я бы, например, именно так и сделал. Но не Колька. Колька сообразил по-своему.
Прислушиваясь к треску и скрипу двери, он, просунувшись внутрь большого лифта, нажал кнопку двенадцатого этажа и выскочил обратно. Лифт захлопнулся и пустой поехал вверх. Затем он влез в маленький, грузовой, закрыл за собой решетку, которой такие лифты непременно снабжаются. Затем вынул из коробки, которую все это время прижимал к груди, пакет с бисером, раскрыл его и, высунув руку через решетку, высыпал граммов двести стеклянных шариков на скользкий кафельный пол.
Затем, вывернув руку до невозможности, нажал кнопку, закрывая кабину, и едва успел вдернуть ее обратно, чтоб не прищемило. В два маленьких глазочка ему были видны пол, усыпанный бисером, и нижняя часть двери, открывшейся наконец. Толпа ввалилась в подсобку.
Именно ввалилась и повалилась. Скользкие бусины на скользком кафельном полу создали эффект подшипника или конька. Ноги у братков разъехались, и они повалились друг на друга, – "как мамаево побоище, ей-богу!" Колька, наблюдая в свои две дырочки, заметил, что догонявших стало меньше, и подумал, что кто-то все же остался обыскивать номер. Он сообразил верно, но не все. Два человека остались у двери номера караулить. Четверо побежали перекрывать лестницы, нашелся кто-то грамотный среди братков. Так что я со своим вариантом имел все шансы влипнуть. Со вторым вариантом тоже. Один из ребяток на четвереньках добрался до лифта и каким-то образом сумел его остановить. Я переспрашивал потом Кольку раз, другой, – отвечал, что сам этого, естественно, не видел, определил это по репликам громил. Кабину остановили, вернули, открыли, убедились, что она пуста, и выразили свое отношение к этому.
– Ничего, – сказал один из побитых. – Не уйдет, оба выхода перекрыты. Пошарьте по шкафам, а потом айда оттуда.
Мальчишка съежился на дне своего укрытия, хотя через глазки разглядеть его было невозможно. И в это самое время (говорят, младенцев бог любит) пол лифта под ним дрогнул: с кухни нажали кнопку вызова.
На кухню лифт и прибыл. Когда дверца распахнулась, перед мальчишкой предстала толстая-претолстая тетка в халате и колпаке. Настроена она была сурово и спросила, что это за поросенок едет там, где не положено? Колька выбрался из кабинки и, не умея толком соврать по-английски (по-русски или по-испански, верно, не оплошал бы), и был за ухо через всю кухню препровожден в коридор. Там он сориентировался в сторону подземного гаража и рванул со всех ног. Нас застать уже не надеялся: времени прошло уже много. Но надо же было выбираться и догонять нас!
В гараже тоже маячили знакомого типа фигуры. Колька остановился было в замешательстве. Потом подумал: а, пан или пропал! И двинулся вперед, прикрываясь машинами и опорными колоннами. Подобравшись поближе, прислушался. За колонной говорили по сотовому телефону.
– Ищем, ищем, щас… мелкий? Не видали. Не,не. На выходе пацаны секут. Ага, на хвост и проследить. Ага, пока.
Колька оставался невидимым за колонной. Он понял, что нас не нашли. Но то ли мы успели опередить преследователей, то ли прячемся где-то? Народа в гараже сновало много, но Колька боялся попасться на глаза не тем. Надо было бы еще и спросить кого-нибудь о нас. И Колька пытался на глазок определить, с кем можно было бы заговорить по-испански, потому что его английский мог выдать.
И вдруг сердце у парнишки екнуло. Из глубины подземной стоянки не торопясь приближались два пожилых негра в спецовках – автослесари, которые имеются в любом себя уважающем гостиничном гараже. И эти двое переговаривались между собой жестами: один из негров был глухонемой. А язык жестов глухонемых схож во всем мире. Колька понял что-то об уровне масла и еще какую-то автомобильную дребедень и решил, что старики и потом договорят, а ему упускать шанса не следует.
Он подошел поближе и постучал одного по локтю. Зажал коробку между колен, чтобы не мешала, и спросил, не видали ли они зеленый "Мерседес-280". "Был такой, уехал".
Парнишка всплеснул руками: "Ой, я потерялся"! Он не стал вдаваться в подробности погони и засады. Потерялся – и все! Сестра думала, что он с мужчинами, мужчины – что он с сестрой. Негры переглядывались между собой – "может, тебя отвести в полицейский участок, там что-нибудь придумают"? Колька ответил, что это хорошо, но лучше бы ему догнать своих в аэропорту. Он достал деньги и пояснил, что у него с лихвой хватит на такси, но он не знает, как объяснить шоферу, куда ехать.
Тут он встретил полное понимание. За руку бедного потерявшегося ребенка отвели в угол, где стояли гостиничные машины, и тот из негров, который не был глухонемым, объяснил даме за стойкой ситуацию. Если бы у Кольки не было денег, могли бы возникнуть проблемы. Но проблем не возникло. Мальчишка с коробкой был водворен на заднее сиденье. Когда машина проезжала у "поста" при выезде, он просто свалил свою коробку вниз и встал на четвереньки, собирая обратно рассыпавшиеся сокровища. Если кто-нибудь и заглянул в окно, то увидел бы только тощий зад в модных полосатых штанах, неизвестно кому принадлежащий, а на переднем сиденье – дородного старого негра.