10
Через окно доктор Стайнер смотрел, как исчезает за поворотом мазерати, слушал, как затихает гул двигателя.
Он поднял трубку телефона и вытер ее платком, прежде чем поднести к уху. Набирая номер, он пристально рассматривал ногти свободной руки.
— Стайнер, — сказал он в трубку. — Да… да… — Он слушал.
— Да… только что был… да, все готово… Нет, я уверен, никаких осложнений не будет. — Говоря он смотрел на свою ладонь, увидел на ней крошечные точки пота, и губы его скривились в отвращении.
— Я полностью отдаю себе отчет в последствиях. Я знаю.
Он закрыл глаза и неподвижно слушал еще с минуту, потом открыл глаза.
— Все будет сделано вовремя, уверяю вас. До свиданья.
Он повесил трубку и пошел мыть руки. Теперь, думал он, смывая мыльную пену, нужно пройти старика.
11
Теперь он старик, ему семьдесят восемь долгих тяжелых лет. Волосы и брови у него белоснежные. Кожа сморщенная, покрыта пятнами и веснушками, висит складками под подбородком и глазами.
Тело его высохло, он стал тощим и сутулым, как дерево под действием многолетних сильных ветров. Но в том, как он держал себя, по-прежнему видна была настойчивость и энергия, которые принесли ему прозвище Харри note 1 Хиршфилд, когда он впервые шестьдесят лет назад ворвался в золотодобычу.
В это утро понедельника он стоял перед большим окном своего кабинета и смотрел на город Йоханнесбург. Риф Хаус расположен рядом с массивным зданием Шлезингера на горе Брамфонтейн над городом. С его высоты кажется, что весь город склоняется к ногам Харри Хиршфилда. Впрочем, во многом так оно и есть.
Давным-давно, еще до великой депрессии тридцатых годов, он перестал измерять свое богатство в денежных терминах. Ему открыто принадлежало свыше четверти выпущенных в обращение акций Центрального Объединения Ранд. При нынешней цене в сто двадцать рандов за акцию это составляет громадную сумму. Вдобавок через сложную систему трестов, доверенностей и перекрещивающихся директоратов он контролировал еще свыше двадцати процентов капитала объединения.
В кабинете мягких тканей и приглушенных цветов негромко звякнул интерком, и Харри слегка вздрогнул.
— Да, — сказал он, не поворачиваясь от окна.
— Пришел доктор Стайнер, мистер Хиршфилд, — голос секретаря звучал призрачно и бестелесно в этом перегруженном кабинете.
— Впустите его, — сказал Харри. От этого проклятого интеркома у него всегда мурашки. От всей этой проклятой комнаты мурашки. Харри часто и громко повторял, что его кабинет теперь напоминает бордель.
Сорок пять лет проработал он в мрачном кабинете, без ковров, с несколькими фотографиями машин и людей на стенах. Потом его переселили сюда — он с отвращением, которое не выветрилось за пять лет, обвел взглядом стены. Что он, по их мнению, дамский парикмахер?
Бесшумно скользнула в сторону панельная дверь, и в кабинет осторожно вошел доктор Манфред Стайнер.
— Доброе утро, дедушка, — сказал он. Десять лет, с тех пор как Тереза оказалась достаточно безмозгла, чтобы выскочить за него замуж, Манфред Стайнер называет его дедушкой, и все эти десять лет Харри это приветствие ненавидит. Он припомнил, что именно Манфред Стайнер ответственен за нынешнюю меблировку и устройство Риф Хауса и что он, следовательно, причина постоянного раздражения.
— Что бы ты ни предложил — нет! — сказал он и пошел к управлению кондиционером. Термостат уже был настроен на «тепло», Харри передвинул на «очень тепло». Через несколько минут в кабинете будет подходящая температура для выращивания орхидей.
— Как вы себя сегодня чувствуете, дедушка? — Манфред, казалось, ничего не слышал, он оставался спокойным, выражение лица нейтральное, он прошел к столу и начал раскладывать бумаги.
— Ужасно, — сказал Харри. Невозможно смутить этого маленького педанта, подумал он, с таким же успехом можно оскорблять эффективно работающую машину.
— Печально слышать. — Манфред достал платок и коснулся им лба и подбородка. — Я принес недельные отчеты.
Харри капитулировал и пошел к столу. Это дело. Он сел и стал быстро читать. Вопросы его были неожиданными и резкими, на все следовал немедленный ответ, но платок Манфреда теперь постоянно находился в работе. Дважды Манфред снимал очки и протирал стекла.
— Нельзя ли немного уменьшить температуру, дедушка?
— Только коснись, и я выпну тебя в зад, — не поднимая головы ответил Харри.
Прошло еще пять минут, и Манфред Стайнер неожиданно встал.
— Простите, дедушка. — Он пробежал по кабинету и исчез в примыкающей ванной. Харри наклонил голову, прислушиваясь. Услышав журчание воды, он счастливо улыбнулся. Кондиционер оказался единственным способом вывести Манфреда Стайнера из равновесия, а Харри за десять лет испытал самую разную технику.
— Не истрать все мыло, — радостно крикнул он. — Из-за тебя всегда больше всего расходов.
Харри не казалось нелепым, что один из богатейших и влиятельнейших людей Африки уделяет столько снимания купальным процедурам своего личного помощника.
В одиннадцать часов Манфред Стайнер собрал бумаги и начал аккуратно укладывать их в свой свиной кожи портфель с монограммой.
— Относительно назначения нового генерального управляющего в «Сондер Дитч» вместо мистера Леммера. Вы помните мою докладную о необходимости выдвижения более молодых людей…
— Никогда ничего подобного не читал, — солгал Харри. Оба знали, что он все читает и все помнит.
— Ну… — Манфред начал развивать свою мысль и спустя минуту закончил: — Ввиду всего этого мой отдел, и я сам поддерживаю это мнение, предлагает назначить Родни Барри Айронсайдза, нынешнего управляющего подземными работами, на эту должность. Надеюсь, вы подпишете эту рекомендацию, и мы сможем утвердить назначение на заседании в пятницу.
Манфред искусно положил перед Харри желтый листок, раскрыл ручку и протянул ему. Харри взял листок двумя пальцами, будто это чей-то грязный носовой платок, и бросил в корзину для бумаг.
— Хочешь, подробно объясню тебе, чем можете заняться ты с твоим отделом?
— Дедушка, — мягко упрекнул его Манфред, — вы не можете править компанией, будто вы разбойничий барон. Нельзя игнорировать команду высокообразованных советников.
— Я пятьдесят лет правил компанией. Покажи мне, кто собирается это изменить. — Харри удовлетворенно откинулся в кресле и извлек из внутреннего кармана огромную сигару.
— Дедушка, сигара! Врач говорит…
— А я говорю, что Фред Пламмер станет генеральным управляющим «Сондер Дитч».
— Ему через год на пенсию, — возразил Манфред Стайнер.
— Да, — Харри кивнул. — Но что это меняет?
— Он старый маразматик, — попробовал снова Манфред, в голосе его звучало отчаяние. Он не предвидел, что каприз старика так нарушит его планы.
— Он на двенадцать лет моложе меня, — зловеще прорычал Харри. — Кто это старый маразматик?
12
Теперь, когда уикэнд закончился, квартира угнетала Рода, и он хотел побыстрее выбраться из нее.
Он брился, стоя нагишом перед зеркалом, и вдыхал застоявшийся запах от пепельниц и полупустых стаканов в гостиной. Уборщица, придя позже, получит обычный понедельничный привет. На авеню Луиса Боты шум уличного движения становился все громче, Род взглянул на часы — шесть часов утра. Прекрасное время для ревизии своей души, решил он, и наклонился вперед, глядя в глаза своему отражению.
— Ты слишком стар для такого образа жизни, — серьезно сказал он себе.
— Ты уже четыре года так живешь, четыре года с развода, и достаточно. неплохо бы две ночи подряд лечь в постель с одной и той же женщиной.