- A отчего ж не пойти! Если честно то, мне здесь нравится, - ответил Иван, - тишина, покой... Вот как вернусь домой, непременно напишу поэму о том, какие чудеса на свете творятся.
- Ты еще не знаешь всех здешних чудес, - вздохнула Марфа. - Вот, помню... когда ж это было? И счет годам потеряла. Давно, хоть к тому времени я уж долго в лягушках прожила. Как-то вижу - едет прямо по болоту золотая телега, запряженная четверкой черных коней. A на телеге хрустальный гроб. Подскакала я поближе и увидала, что куда кони идут, там болота расступаются. A лошадьми правит тот самый колдун, что надо мною надругался. Тут я недолго думая вскочила сзади на телегу и спряталась в уголке. A колдун правит прямо к Черной трясине, это самое топкое место на наших болотах. A как раз посреди трясины стоит такой как бы островок с невысоким пригорком - туда-то он гроб и завез. Я спрыгнула с повозки и в траве затаилась - жду, что дальше будет. A колдун стащил гроб с повозки и поставил его прямо на землю. Открыл крышку, а там женщина лежит. Этот колдун что-то над ней проговорил, должно быть, какое заклинание. A когда крышку закрывал, то пробормотал так злорадно: "Ну все, Наталья Кирилловна, лежи здесь до скончания веков, пока за тобой твой внучек не явится!". И захохотал так, что вся трава полегла. A потом сел на повозку и обратно поехал. A за ним дорога опять в болото превраща... Ваня, что с тобой? перебила сама себя Марфа, увидев, как побледнел ее слушатель.
- Наталья Кирилловна, - прошептал Покровский. - Значит, это она...
- Кто - она?
- Баронесса Наталья Кирилловна Покровская, бесследно исчезнувшая более полутора века назад. Моя прабабушка.
- Да что ты говоришь! - изумилась Марфа.
- Все сходится, - радостно подхватил Иван. - В бумагах моего предка барона Саввы Лукича, супруга Натальи Кирилловны, сохранились сведения о его знакомстве с неким Херклаффом. И похоже, что это тот самый колдун, что заколдовал и тебя, и мою прабабушку.
- Ну, меня-то понятно почему, - вздохнула Марфа, - чтобы убрать еще одну помеху князя Григория на пути к власти. A Наталью-то Кирилловну зачем?
- A вот это мы от нее самой и узнаем, - заявил Иван. - Хотя выяснилось, что я к тем баронам Покровским прямого отношения не имею, но попытаться можно.
- И не думай! - замахала руками княжна, едва не опрокинув котелок. - Там ведь топи непролазные. A этот колдун, как из трясины выбрался, наложил на нее страшное заклятие, и теперь там не только человек не пройдет - даже лягушка не проскочит.
- A я все-таки пойду, - упрямо повторил Покровский. - Вот провожу тебя в королевский замок, и... Постой, но ведь в замке теперь нет короля. Будто бы какие-то лиходеи свергли Александра с престола, а на его место посадили кого-то другого. Так что не знаю, стоит ли тебе туда идти?
- Пойду в замок, - решительно заявила Марфа. - Не съедят же меня там, в самом деле!
- Не съедят, пожалуй, - вынужден был согласиться Иван, еще не знавший о недавних нашумевших событиях в королевском замке.
- Я тоже так думаю, - улыбнулась княжна. - Но тебе со мною лучше туда не идти.
- Ну, как знаешь, - пожал плечами Иван. - Да, уж вечереет. Пора. Кажется, и одежка совсем высохла. - Покровский встал и принялся укладывать вещи в рюкзак. Марфа, как зачарованная, глядела на угольки догоравшего костра.
- A ты куда? - спросила княжна, легко вскочив. Иван привычно накинул рюкзак на плечи:
- В корчму. A завтра попрошу водяного, чтобы провел меня к этой, как ты сказала, Черной трясине. - И, заметив протестующий жест княжны, добавил: - Но я буду осторожным, ты не беспокойся.
За разговорами они довольно быстро прошли по сквозной "грядке", менее заросшей кустарником, чем та, ставшая роковою для Марфы, миновали опавший клен, а когда тропинка вывела их на дорогу, уже почти стемнело.
- Ну, теперь тебе туда, а мне сюда, - сказала Марфа. - Спасибо за все, Иван-царевич.
- Тебе спасибо, - ответил Покровский. - Только какой уж я Иван-царевич. Скорее, Иванушка-дурачок.
Княжна рассмеялась и крепко расцеловала своего избавителя - видимо, чтобы надежнее закрепить чудесное превращение.
***
Совещание в зале Беовульфова замка напомнило Дубову знаменитую картину "Совет в Филях", о чем детектив не преминул тихонько сообщить Надежде Чаликовой.
- A Беовульф - прямо вылитый Кутузов, - смешливо шепнула Надя в ответ.
Сам же "Кутузов" тем временем брал осадой короля Александра. Впрочем, "крепость" не была столь уж неприступной, и Беовульф, чуя это, усиливал натиск:
- Поверьте, Ваше Величество, все наши славные рыцари только и ждут, когда будет кинут боевой клич. Но мы слишком разобщены, да еще всякий со своим гонором.
- В том-то и наша беда, - вздохнул король. Он сидел в глубоком кресле у тлеющего камина и довольно рассеянно слушал речи Беовульфа.
- Увы, это так, - подлил себе немного вина славный рыцарь. - Вот скажи мне кто угодно, дескать, нужна твоя помощь в благородном деле, но придется встать под начало какого-нибудь, ну, скажем, Дионисия. Нет, ну я, конечно же, глубоко уважаю Дионисия и всегда готов признать его лучшие качества, но чтобы сражаться под его началом - ни в жизнь! И сам Дионисий то же самое, и все остальные! A вот ежели поход возглавите Ваше Величество, так это уже совсем другое дело - всяк рад служить своему Королю и Повелителю!
- Но я же мало смыслю в военных походах, - тихо промолвил Александр. Да и вообще, ничего у нас не получится...
- Конечно, не получится, если ничего не делать! - громогласно заявил Беовульф. - И вообще, нам надобно поспешить, чтобы взять их тепленькими. Пока эти упыри не прислали подкрепления.
- Ну хорошо, допустим, мы войдем в замок и восстановим законную власть, с сомнением проговорил король. - A что дальше? Сможем ли мы оказать достойное сопротивление, если Белая Пуща все-таки пришлет свои отборные дружины? - Александр вздохнул. - Поймите, господин Беовульф, если бы это касалось только меня или только вас, то я не раздумывая сказал бы "да". Но приходится думать еще и о том, как любое событие обернется для моих подданных. - И, погрустнев, добавил: - Бывших подданных.
Тут уж не выдержала Надя:
- Стыдитесь, Ваше Величество!.. Вася, не удерживайте меня, я знаю, что это вмешательство, но молчать не могу. Главное же не военная сила, а воля к свободе! Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!