Я прошёл несколько лагерей: на Украине, в Польше, в Германии. Нас отправляли на разные работы. Лучше всего было работать в хозяйстве у немецких фермеров. Охрана над тобой не стоит. Накормят. Если удастся что-нибудь прихватить с собой, поделишься с соседями по нарам. Фрау Мазер, высокая дородная немка с круглым, слегка одутловатым лицом, и чёрными, как смоль, волосами, старалась брать на работу чаще всего меня. Мы работали на огороде. Время шло к вечеру. К дому подкатил автомобиль. Из него вышел молодой немецкий офицер и великолепная фрау. Я узнал её по тому, как внезапно забилось моё сердце. Это была она, Люська. А сердце забилось так, что внезапно потемнело в глазах, земля качнулась. Я медленно сел на землю. Я был очень слаб и не хотел попадаться ей на глаза в таком жалком виде. Фрау Мазер с сияющей улыбкой встречала гостей. А я быстро отвернулся и стал копаться в земле.
Хозяйка и гости о чём-то говорили. Потом пошли по саду. Взглянули на огород. Фрау Мазер сказала:
– На сегодня ваша работа закончена.
А Берг (это был он) спросил:
– Кто это у вас?
– Я беру в лагере пленных для помощи по хозяйству.
Я не смотрел в их сторону и думал, что меня не узнали. Однако напрасно. Берг увлечённо заговорил о чём-то с хозяйкой. А Людмила подошла ко мне. Я вынужден был посмотреть на неё. Она молчала и пристально смотрела мне в глаза. Потом произнесла одно лишь слово: «Жди». И быстро вернулась к хозяйке и Бергу. Меня с товарищем отправили в лагерь.
Через неделю фрау Мазер взяла меня в город за покупками. Я добросовестно исполнял роль грузчика. Когда она ушла в магазин, подъехала машина, открылась дверца, и Людмила поманила меня пальцем.
– Скорее! Ложись между сиденьями.
Я нырнул в машину. Думал, что мы сейчас помчимся на огромной скорости. Но Людмила дождалась фрау Мазер. Они стали оживлённо болтать. На прощание расцеловались, и мы спокойно поехали дальше. Всё это время я лежал, замерев, между сиденьями. Мы остановились около клиники.
– Я сейчас, – сказала Людмила.
Через некоторое время она вышла вместе с доктором. Он сел в машину, и мы ехали около часа. Небольшой уютный домик с палисадником приветливо принял нас. Всё просто. Мой побег был спокойным, без единого выстрела и трагедий. Я прожил у доктора неделю. За это время отмылся, слегка отъелся, стал похож на обычного человека. Людмилу я больше не видел. Доктор был приветлив, но очень скуп на слова. Через неделю он меня отвёз в Берлин. В Берлине я влился в отряд сопротивления и выполнял задания доктора, одновременно официально я был родственником и вторым доктором его клиники.
Здесь я понял происхождение братства между людьми. Мы стали братьями в своей борьбе против фашистов и фашизма; это был тот узел, который связывал людей разных национальностей, разных стран, разных убеждений в единый узел.
Ни Людмилу, ни Берга я у доктора не встречал. Но поручения мне доктор давал регулярно. Значит, были незаметные тайные каналы связи.
Неожиданные гости
В годовщину смерти Михаила Михайловича приехали неожиданные гости: пожилой мужчина с родственником. Невысокого роста, черноглазый, круглолицый, с шапкой седых кудрявых волос, незнакомец был весьма обаятельным, общительным и располагающим к себе человеком. Несмотря на возраст, его глаза были детски чисты и наивны.
– Зеников Андрей Григорьевич, – представился он. Приветливая улыбка осветила его лицо. – Я хотел бы видеть Михаила Михайловича.
– Простите, Михаила Михайловича нет, – сказал Роман.
– Вы, очевидно, сын Михаила Михайловича? Отец вам ничего про меня не рассказывал?
– Нет. Я не знаю вас.
– Мы встречались с вашим отцом на прииске Фролыч на Колыме в тысяча девятьсот тридцать восьмом – тридцать девятом годах. А потом наши пути разошлись. Я пишу книгу о Колыме, и мне очень хотелось поговорить с ним. События того времени принадлежат истории, очень интересны и, я бы сказал, необыкновенны.
– Его нет.
– А где он?
– Он умер год тому назад.
– О, простите.
Зеников смотрел виновато и сочувствующе. Но уходить не собирался.
– Может быть, вы всё-таки уделите мне немного времени? Мы с племянником так далеко ехали…
– Да, конечно, проходите.
Роман обратил внимание на племянника. Он был совершенно не похож на своего дядю.