— Я очень не люблю, когда говорят громко.
— А я еврейка, и мне нравится, когда говорят громко.
На лице Ричарда опять явственно отразилось страдание.
— Да, и ты называешь себя мисс Джейкобс. Мисс. Из соображений права на независимость и на самоидентификацию, — что бы это ни значило. А у Томми в результате такая вот мать — мисс Джейкобс.
— И в этом тебя раздражает не «мисс», — сказала Молли весело. — Тебя раздражает «Джейкобс». Ты всегда был антисемитом.
— Проклятие, — простонал Ричард.
— А скажи мне, сколько человек из круга твоего дружеского общения — евреи?
— Если верить тебе, у меня нет дружеского общения, а есть только деловое.
— Разумеется, за исключением твоих девушек. Я с интересом для себя отметила, что после меня три из четырех твоих женщин были еврейками.
— Боже милостивый, — сказала Анна. — Я ухожу домой.
И она действительно слезла с подоконника. Молли засмеялась, встала и подтолкнула ее назад, к окну.
— Ты должна остаться. Будь председателем нашего собрания. Судя по всему, он нам очень нужен.
— Очень хорошо, — сказала Анна, решительно. — Я им буду. Итак, прекратите биться друг с другом. К чему все это, в конце-то концов? Ведь по сути мы едины во мнении, и мы выносим один и тот же вердикт, не так ли?
— Разве? — спросил Ричард.
— Да. Молли считает, что ты должен предложить Томми работу где-нибудь там у себя.
Как и Молли, Анна автоматически начинала говорить несколько презрительно, как только речь заходила о мире Ричарда. Он раздраженно усмехнулся:
— Где-нибудь там у меня? Ты действительно хочешь этого, Молли?
— Если мне позволят высказаться, то да, я этого хочу.
— Ну вот, — сказала Анна. — Нет даже никаких оснований для споров.
Теперь Ричард налил себе виски, с забавно смиренным видом; а Молли сидела и ждала, с тем же забавно смиренным видом.
— Так решение принято? — сказал Ричард.
— Совершенно очевидно, что нет, — сказала Анна. — Потому что с этим решением должен согласиться и сам Томми.
— Итак, мы вернулись к тому, с чего начинали. Молли, а могу я узнать, почему ты не боишься отпускать своего драгоценного сына к служителям мамоны?
— Потому что я так его воспитала — он хороший человек. С ним все в порядке.
— То есть я не смогу его испортить? — Ричард говорил, улыбаясь и явно подавляя свой гнев. — А могу я спросить, на чем зиждется столь невероятная уверенность в истинности твоих ценностей? Ведь за последние пару лет они не раз подвергались ощутимым ударам? Не так ли?
Женщины обменялись взглядами, словно говоря друг другу: он должен был это сказать, давай не будем обращать на это внимания.
— А тебе не приходило в голову, что настоящая причина проблем Томми — это то, что он полжизни провел в окружении коммунистов или так называемых коммунистов, — большинство из тех, кого он знал, были так или иначе в это замешаны. А теперь все они выходят из партии, или уже вышли, — так не думаешь ли ты, что это могло возыметь свое действие?
— Ну да, очевидно.
— Очевидно, — сказал Ричард, раздраженно усмехаясь. — Как у тебя все просто, — но как дорого обошлись твои ценности, — Томми был воспитан на представлениях о красе и свободе доблестной советской родины.
— Ричард, я не стану обсуждать с тобой политические вопросы.
— Да, — вставила Анна, — вам, конечно, не стоит обсуждать политические вопросы.
— А почему бы и нет, если это имеет отношение к делу?
— Потому что ты их не обсуждаешь, — сказала Молли. — Ты просто произносишь газетные штампы.
— Хорошо, а могу я описать это следующим образом? Два года назад вы с Анной носились с одного митинга на другой и брались за организацию всего, что под руку подвернется…
— Я, во всяком случае, ничего этого не делала, — сказала Анна.
— Не придирайся к словам. Уж Молли-то точно все это делала. А что теперь? России дана отставка, а что сталось с товарищами? Насколько я могу судить, большинство из них либо переживают нервный срыв, либо заколачивают неплохие деньги.
— Дело в том, — сказала Молли, — что социализм в нашей стране находится в состоянии упадка.
— Как и во всех остальных местах.
— Хорошо. Если ты хочешь сказать, что одна из проблем Томми заключается в том, что он был воспитан на идеях социализма, а сейчас быть социалистом нелегко, то да, мы, конечно, с тобой согласимся.
— Королевское «мы». Социалистическое «мы». Или просто мы — Молли и Анна?
— Социалистическое, чтобы удержаться в рамках обсуждаемой тематики, — сказала Анна.