— Просто отпустите меня, — свистящий шепот, сорвавшийся с моих губ, был таким, что я сама испугалась. Бувье прикрыл глаза.
— Разумеется. Эвгар, я надеюсь, что больше тебя не увижу. Проваливайте.
Эвгар толкнул саквояж в сторону Бувье и, не выпуская меня, двинулся к дверям.
— Удачи, Итан! — произнес он. Один из подручных Бувье открыл дверь, и мы с Эвгаром буквально вывалились в шум вокзала. Издали свистели поезда, шли люди, гремели багажные тележки, надрывались усилители, и эта какофония казалась мне райской музыкой.
А потом мир погрузился в тишину, и тяжелый горячий кулак ударил меня промеж лопаток.
Я успела удивиться, почему это вдруг лечу куда-то в сторону лавочек для пассажиров, почему воздух наполнен отвратительным запахом гари, дымом и пеплом, почему…
Потом пришел грохот взрыва и крики. И стало понятно, почему.
Придя в себя, я обнаружила, что лежу на койке, затянутой белым холстом, в большом зале лечебницы святого Варфоломея, и этот зал полон раненых и умирающих. Со всех сторон летели жалобные стоны и хрипы, зал наполняли отрывистые голоса медикусов, быстрые шаги сестер милосердия, похожих на больших серых птиц, а воздух был пропитан запахами гари, крови и нечистот.
Я поймала себя на мысли, что очнулась потому, что застонала. Спина и голова болели так, что все кругом качалось и плыло.
— Тихо, тихо, — пожилая сестра милосердия неслышно появилась откуда-то сзади, положила мне на лоб кусок ткани, смоченный каким-то остро пахнущим средством, и была такова. Я закрыла глаза и обмякла на койке. Неужели взрыв был такой силы, что все люди в зале пострадали именно от него?
Бувье наверняка погиб. И Эвгар, возможно, тоже. Хотя он, разумеется, был готов к такому повороту и наверняка сейчас сидит где-нибудь, смотрит в свое волшебное зеркало, как я тут корчусь, да горя не знает. Но мало ли?
— Госпожа Анхельм, да, — услышала я знакомый голос. Неужели Фюке? Да, это он: открыв глаза, я увидела, как Фюке в наброшенном на плечи халате решительно идет среди коек в сопровождении сестры милосердия. Стоило ему приблизиться, как я схватила его за руку и твердо сказала:
— Увезите меня отсюда. Как можно скорее.
— Я здесь именно для этого, дорогая, — с искренним сочувствием произнес Фюке и, с легкостью подхватив меня на руки, направился к выходу. Сестра милосердия спешила за ним, всплескивая пухлыми ладошками и повторяя, что больных нельзя забирать вот так, в исподнем.
— Можно, можно, — небрежно бросил Фюке через плечо, и его голос прозвучал так, что сестра милосердия решила больше не спорить, сразу же отстала и пошелестела по залу к другим раненым.
Миновав длинный больничный коридор и выйдя на улицу, Фюке усадил меня в экипаж и сделал знак кучеру: вперед да побыстрее. Недавно прошел дождь, воздух был свежим и прохладным, и Фюке набросил свой сюртук поверх моей больничной рубахи.
— Я отвезу вас к вам домой, — сказал он. — И вызову нормального медикуса, а не этих святош-коновалов. Они бы вас залечили до смерти своими молитвами и псалмами.
— Ни в коем случае! — после взрыва я не сомневалась в том, что по месту регистрации меня ждут новые подарки его величества. — Анри, мне нужно срочно уехать из города. Немедленно.
Фюке посмотрел на меня с непривычным удивлением. Казалось бы, ему уже давно не была в диковинку специфика моей профессии — а вот поди ж ты, он снова вопросительно поднял бровь и спросил:
— Прямо так, в рубище?
— Это рубище может стать саваном, — промолвила я. — На вокзале был взрыв, так? Эта бомба была прислана мне, Анри. И этот человек продолжит начатое, я не сомневаюсь.
Фюке вздохнул и понимающе покачал головой. Экипаж свернул на Малую Канавную, тихую улочку, известную самыми модными магазинами ателье и готового платья.
— Бувье погиб, — коротко сообщил Фюке. — Вся столица гудит. Говорят, что это новый передел рынка наркотиков. Вон, — он кивнул в сторону свежей газеты, лежавшей на сиденье. — Уже строчат, что Бувье ликвидировал кто-то из семьи Каматти. Прямо страшно жить становится.
Я и не сомневалась. Министр инквизиции при смерти, король преступного мира размазан взрывом по всему вокзалу — в столице наступали опасные времена.
И начала их я.
Фюке постучал в стенку, отделявшую нас от кучера, и экипаж послушно остановился.
— Подождите минутку, — сказал Фюке, открывая дверь. — Я скоро.
Его не было около четверти часа — за это время я успела провалиться в тяжелую болезненную дрему, сквозь марево которой едва услышала, как Фюке вернулся, и экипаж двинулся дальше.
— Держите, — на мои колени лег большой мягкий сверток. Я встрепенулась и увидела пакет из магазина готового платья.