Сады Вестерлинга начинались прямо за городом, и сейчас там должны были зацветать яблони. Жители столицы обожали выезжать туда на пикники — место располагало и к спокойным прогулкам, и к любовным историям. Услышав мое предложение, Дамьен радостно улыбнулся и спросил:
— Во сколько за тобой заехать?
— У меня в особняке еще ремонт не закончили, — с ходу соврала я. — У тебя гостевая спальня не занята? Приютишь до завтра?
Дамьен просиял. На миг меня обожгло стыдом — с точки зрения любого здравомыслящего человека я отселила мастера-переплетчика в зону дружбы и бессовестно пользуюсь им, когда сочту нужным.
— Конечно, — улыбнулся Дамьен и добавил: — Я буду рад.
Бал-маскарад был назначен на девять вечера — я пришла во дворец в шесть, как и требовалось в письме. Молодой человек в темном сюртуке, встретивший меня возле входа, поклонился и произнес:
— Госпожа Анхельм, рад вас приветствовать. Меня зовут Борис, я личный помощник его величества Пауля. Скажите, каков по счету день вашего женского цикла?
Я одарила его самым гневным взглядом, на который только была способна. За время работы мне удалось повидать всякое, но еще никто из чиновников не спрашивал меня о месячных. Борис правильно оценил выражение моего лица, потому что поспешил пояснить:
— Дело в том, что вам должны будут поставить особую печать о неразглашении. А она напрямую связана с вашими особыми днями.
— Не волнуйтесь, — я презрительно посмотрела на наглеца. Действительно, наглец: не потому, что спрашивает — это его работа. Потому что даже бровью не ведет. — До особых дней еще долго.
— Вот и хорошо, — Борис улыбнулся и, взяв меня под локоть, направился в сторону неприметной двери, которая вела на боковую лестницу. Это уже было по правилам: я привыкла, что мои клиенты приводят меня через черный ход. Забавно: даже шлюхи приезжают к парадному подъезду, а я, которая спасает состояния и честные имена, трусь возле задней двери.
Впрочем, это издержки производства. Главное то, что за несколько лет работы я сколотила такой капитал, что почти опережаю дворян первого ранга. Но об этом никто не знает: деньги любят тишину.
Борис привел меня в богато обставленную гостиную, где уже ждал придворный маг, сухонький старичок, одетый по моде пятидесятилетней давности. Он откашлялся, вынул из кармана коробочку с печатью и церемонно произнес:
— Девица Вера Анхельм, сия печать налагается на вас с тем, чтобы вы сохраняли молчание о том, что услышите от его величества Пауля. Если вы раскроете тайну вашей беседы, то печать испепелит вам руку до плеча.
Я понимающе кивнула.
— Поднимите рукав до локтя, — чуть ли не нараспев произнес маг и, когда я выполнила требование, открыл коробочку и осторожно поставил печать мне на руку. Мелькнули и погасли голубые очертания королевского герба. Я вернула рукав на место, и маг сказал:
— Теперь пройдите к его величеству.
Пауль Третий, правивший страной уже тридцать лет, встретил меня в соседней комнате, служившей, по всей видимости, приватной гостиной. Впрочем, я решила не тратить время на оценку меблировки, поклонилась королю в ноги и с искренним уважением проговорила:
— Ваше величество, я счастлива быть здесь.
Король кивнул. Сейчас, в частной обстановке, он сильно отличался от того владыки, чье изображение было на портретах. Немолодой семьянин, чьи дела вдруг оказались настолько плохи, что он решил обратиться ко мне.
— Вставайте, Вера, я не охотник до церемоний, — сказал Пауль и указал на кресло. — Присаживайтесь, дитя мое, нам предстоит большой разговор.
Я послушно опустилась в кресло. Некоторое время король молчал, словно собирался с духом и перебарывал собственную гордость, а затем произнес:
— Мне рекомендовали вас как лучшего специалиста в своей области. Говорят, вы можете найти даже то, что спрячет дьявол.
— Я могу многое, в том числе и это, — с достоинством откликнулась я. — Что мне нужно отыскать для вас?
Король вновь умолк. Задумчиво крутил в пальцах какую-то безделушку на цепочке. Я терпеливо ждала.
— Не «что», а «кого», — наконец, сказал Пауль. — Эвгар, мой сын.
А вот тут я действительно лишилась дара речи. Потому что у короля был только один сын, наследный принц Эван, красавец и сокрушитель женских сердец — и ни о каком Эвгаре никто и никогда не слышал. А Пауль словно понял, что мне в самом деле можно рассказать любую правду, потому что заговорил быстро, будто боялся, что не сможет сказать все.