Дед Нонна бережно опустил мертвых птиц на камни. Ничего иного он не мог для них сделать. Почтовые голуби в надетом на их шею кольце переносят послания куда надо; морские пернатые — непознаваемы. А ведь возможно, что именно те птицы, которых он только что держал в руках, знали, где находится сейчас «Золотая трава». Требуется повсюду искать знаки, которые, как Нонна был уверен, поданы в изобилии и одним из которых был звон таможенного телефона, надо было только найти их. Внезапно Нонну осенила мысль, что отплытие Пьера Гоазкоза, как раз перед бешеным приливом, означало, что его друг (а был ли он на самом-то деле его другом?) нашел именно этот час подходящим для перехода на тот свет. Теперь он убежден, что Ален Дугэ, Корантен Ропар, Ян Кэрэ и юнга Херри тоже были посвящены в эту тайну. А его, Нонну, они сбросили со счетов. Ему захотелось умереть. Но для того, кто одержим желанием попасть живым на тот свет, смерть означает поражение. Однако любой ценой ему необходимо присоединиться к тем, кто на «Золотой траве». А уж способ он как-нибудь найдет.
Туман все сгущался. Лучи с маяка не помогали ориентироваться. Нонна зашагал к порту. Он шел вслепую, но ему не к чему было смотреть под ноги. Дорога столь хорошо была известна его ногам, что они ее находили сами и без его помощи. Во всяком случае, до тех пор, пока сабо не уперлись в груду песка, который прилив забросил за первые дома порта. Старик приостановился, чтобы определить направление. Слева, со стороны полей, послышались тяжелые, но уверенные шаги, и какая-то огромная масса появилась из тумана и прошла, почти коснувшись его руки, которую он инстинктивно вытянул для защиты — именно в нужном направлении. Тут же дед Нонна узнал старую лошадь Иоахима Таллека, сборщика водорослей. Прошлой ночью лошадь исчезла из своей разрушенной конюшни, что чрезвычайно обеспокоило ее хозяина. Испуганная лошадь, несомненно, бродила все это время по полям, а теперь, успокоившись и проголодавшись, возвращалась к своей кормушке. Вот-то обрадуется Иоахим. Целый день он тщетно ее отыскивал, опасаясь найти в какой-нибудь расщелине мертвой, со вздутым животом. Лошадь и вправду была очень стара. Она уже давно неспособна вытянуть из песка больше чем наполовину нагруженную водорослями телегу, но зато не было ей равных для перевозки гробов — чтобы доставить мертвеца из траурного дома в церковь, у нее была как раз приличествующая случаю морда и поступь. Похоронная лошадь возвращалась на случай, если в ней представится надобность. Она тяжело дышала, хлюпая ноздрями, вид у нее был рассерженный. Нонна машинально положил ей руку на круп и пошел с ней рядом, стараясь, чтобы войти в добрые отношения, вспомнить, как ее зовут. Он знал, что животное безошибочно найдет свою конюшню. А конюшня находилась у самого порта — конюшня Байарда. Вот! Именно так ее и зовут. Старик несколько раз подряд произнес это имя, словно заклиная судьбу, не свою, но «Золотой травы». Безымянная лошадь — это лошадь Анку, проводника душ.