Он хотел успокоить его, понял Владимир. Но слушал Реброва, на самом деле успокаиваясь. И был благодарен ему за великодушие и желание уменьшить его душевную боль.
— Для нее открывались новые источники удовольствий, — между тем продолжал, увлекшись темой, Ребров. — Театры, кино, какие-то творческие союзы… Вот почему вы встретили ее на литературном вечере. Не просто в кабаке в компании подвыпивших мужиков, а среди творческой публики. Там же читали стихи?
— Ну да…
— Согласитесь, далеко не каждый способен слушать и воспринимать стихи. Для этого у человека должен быть определенный настрой. Он должен хотеть этого и получать удовольствие. Вы-то сами как оказались там?
— Спрятался от дождя, — признался Владимир. — Я, кстати говоря, подумал сначала, что и она тоже попала туда по этой же причине, — ну, типа, шла в ресторан или театр и попала под дождь. Уж не знаю, почему я так подумал, наверное, судил по себе. Меня-то туда так просто вряд ли бы удалось загнать слушать стихи. Глупо, конечно. Она была слишком шикарно одета, а значит, готовилась к вечеру. И волосы ее были сухие, то есть дождь здесь ни при чем.
— Вы не заметили, она ни с кем там не общалась? Может, к ней подходил кто? Или, может, она кому-то из поэтов особенно активно хлопала?
— Нет, она вообще не хлопала. Она просто смотрела и слушала, и была спокойной. И не высматривала никого. Думаю, она действительно пришла послушать стихи.
— Ну вот и все объяснение! Вы так переживаете, Владимир…
— Да я просто с ума схожу!
— Смотрите, а то сопьетесь…
Владимир хотел сказать ему, что он не пьет, что просто сейчас он словно сорвался с оси и куда-то летит. Что все забросил, работу, какие-то свои дела… И не успокоится до тех пор, пока не найдет свою Нину.
— Скажите, вы никогда не слышали от Нины про золотую устрицу?
— Чего-чего? — переспросил Охотников, поморщившись, как если бы услышал какую-то отвлекающую от важной темы несуразицу.
— «Золотая устрица». Вы никогда не слышали эту фразу от Нины? Быть может, она любила устрицы какой-то особой породы, я не знаю… Я вообще в устрицах ничего не понимаю.
— Ну… мы заказывали устрицы в ресторанах, Нина пару раз жарила их дома, в масле… Но это были обычные устрицы, может королевские, крупные, но уж точно не золотые… Может, если бы она их так назвала, я бы услышал и запомнил. Нет, ни о какой золотой устрице я не слышал. А что?
— Она сказала своей подруге, мол, «запомни, Катюха, золотая устрица!»
— Вы виделись с ее подругой? Где? Надо полагать, в Рыбинске?
— Да, мой сотрудник беседовал с ней.
— Валерий, и что теперь? Где будете ее искать? — Владимир не мог понять, как теперь, когда все вопросы ему вроде бы заданы и ответы, в которых не содержится ни одой зацепки, Ребровым получены, с чего этот сыщик начнет свои поиски? Ничего же нет! Ничего! Москва, Рублевка и призрачный и совершенно нереальный план купить там дом — вот и все предварительные ориентиры для поиска. В какой-то момент ему стало даже жаль этого неопытного и совершенно растерявшегося сыщика.
— А те вещи… — вспомнил Владимир вдруг пакет с личными вещами Нины, который он дал сыщику на предмет отпечатков пальцев. — Они вам помогли?
— Ее отпечатков в базе нет. Так что она не преступница и не проходила ни по одному делу.
— Это уже радует, — усмехнулся Охотников. — И что теперь? Вы мне честно скажите, вы сможете ее найти?
— Я сделаю все, что возможно. Но и вы тоже поймите — слишком мало информации. Мы проверили все гостиницы Москвы — она нигде не останавливалась. Больницы, морги… Проверили ее финансы, где могли засветиться ее банковские карты — последняя транзакция была до ее исчезновения, как раз в Ярославле, неподалеку от того адреса, где она снимала квартиру. Вы не помните, как обычно она расплачивалась? Наличными или картой?