«Ничего, Ненси! — сказала себе. — Давно пора становиться самостоятельной. Так чем сейчас не шанс?»
Глубоко вдохнула — и погрузилась в очередную статью о премьерах будущей недели. Справлюсь. Потому что отступать больше некуда.
Глава 3
Ровно час спустя мы шагали по залитому солнцем городу. Я придерживала кокетливую шляпку, которую вместе с фотоаппаратом притащил Эллиниар, и больше всего на свете боялась, что она упадет с головы, потому что среди украшавших ее розочек спрятался объектив фотоаппарата, курс пользования которым уложился в одну фразу: «Оборачивайся к тому, кого хочешь сфотографировать, и мысленно командуй: „Пли“». Кстати, это самое «пли» Гил собственноручно записал в качестве спускового крючка, и я теперь чувствовала себя не корреспондентом или фотографом, а как минимум пушкой. Самонаводящейся, а оттого куда более опасной.
Сам Гилберт щеголял ярко-бирюзовой рубашкой, черным жилетом, такими же черными брюками и блестящими ботинками. Он лучился улыбкой и то и дело с кем-то раскланивался. Оказывается, его хорошо здесь знали. Интересно, всем этим людям известно, чем Гил зарабатывает на жизнь? Я озвучила возникший вопрос, и Гилберт рассмеялся:
— Конечно нет, Агнесса. Для них я всего лишь успешный коммерсант, иногда лишенный чувства такта и задающий неудобные вопросы. Но я богат, а значит, они мне рады.
— А ты богат?
— Сомневаешься? — подмигнул Гил. — О, а вот и оно!
Мы остановились перед миленькой вывеской в розовых и кремовых тонах. На ней был изображен кексик. И название тоже вдохновляло: «Приют сладкоежек».
— Мне кажется, это заведение можно перенести в разряд любимых с первого взгляда, — сказала я.
— Наша задача — чтобы так оно и было, дорогая, — усмехнулся Гил. — А теперь запомни, на ближайший час ты — моя возлюбленная. Когда щелкну пальцами, начинаешь хвататься за горло и кашлять.
— Зачем?
— Вопросы потом, лиа Ритани. Сначала — дело.
Пришлось смириться и последовать за Гилом внутрь кондитерской. Здесь и правда было очень мило. Всего около десятка столиков для тех, кто хочет попробовать выставленные в витрине сладости, и огромный выбор кексов, тортиков, булочек, пирожных. У меня округлились глаза, а желудок требовательно забурлил. Я смутилась и отвернулась, но Гил подхватил меня под локоть и увлек к витрине.
— Выбирай, дорогая, — он так и лучился любовью и заботой. Подумала, что если бы наблюдала за ним со стороны, решила бы, что Гилберт по уши влюблен. Да, в нем пропал талант великого актера!
— Вот это, — указала на самое красивое пирожное со звучным названием «Каролинка».
— Хорошо, присаживайся, я сделаю заказ.
Искоса наблюдала, как Гил что-то шепчет официанту. Тот понятливо кивает и записывает наши пожелания. Интересно, что же он задумал?
— Смотри на меня и улыбайся, — шепнул Гилберт, а сам начал разливаться соловьем о том, какая чудная погода и как мне идет платье. А главное — какая милая у меня шляпка. Я кивала и улыбалась, чувствуя себя донельзя глупой. Мог хотя бы посвятить в суть замысла! Но нет, Гилберт вел свою игру. Перед нами очутились две крохотные чашечки с ароматным кофе и воздушное пирожное с розовым безе и кусочками желе. Я взяла ложечку и отломила крохотный кусочек этого великолепия. На вкус оказалось так же восхитительно, как и на вид. Осмелела и проглотила еще кусочек. Гил щелкнул пальцами, и я закашлялась, вспомнив наш уговор.
— Дорогая, тебе дурно? — кинулся ко мне Гилберт. — Что случилось? Официант, зовите лекаря, моя любимая задыхается.
Я продолжала натужно кашлять, время от времени командуя «пли», потому что не знала, что именно нужно фотографировать. К нам подскочил официант.
— Что произошло? Лиа подавилась? — суетился он вокруг.
— О нет! Я хотел сделать ей предложение, в пирожном было кольцо, и, видимо, она его проглотила.
Что? Но я ничего не глотала! Официант схватил пирожное, и я не удержалась — сфотографировала его растерянную физиономию.
— Дорогая, не покидай меня! — вопил Гилберт, а затем шепнул: — Хватит, Ненси.
Я тут же перестала кашлять.
— Лиа, вам лучше? — спросил побелевший официант.
— Да, всего лишь подавилась крошкой, — смущенно ответила я.
— А кольцо?
— Да вот же оно! Я забыл передать его, оно так и пролежало в кармане.
Торжествующий Гилберт продемонстрировал посетителям золотое колечко и обернулся ко мне, глядя полными слез глазами: