Наступила мёртвая тишина.
Сидевший в боковой ложе комендант Шнапек позвал переводчика и что-то сказал ему по-немецки. Переводчик вышел вперёд и, обращаясь к людям, сидевшим в зале, громко задал вопрос:
– Какого наказания достоин бывший бургомистр Ерофеев?
Ни один голос не нарушил молчания.
– Я повторяю, – почти закричал переводчик, – какого наказания достоин бывший бургомистр Ерофеев?
И снова тишина. Люди старались понять тайный смысл этой страшной комедии.
Фон Мангейм, усмехаясь, сказал коменданту:
– Я говорил вам, что не надо этих театральных эффектов.
– Я повторяю, – со злым лицом закричал ещё громче переводчик, – я повторяю...
Но его прервал тонкий, срывающийся голос: какой-то человек выскочил вперёд и крикнул:
– Смерть ему, смерть!
Фон Мангейм вспомнил, что этого человека он не раз видел у Шнапека. Солдаты взяли за локти Ерофеева. Широко открыв глаза, он с изумлением посмотрел по сторонам. Люди видели, как он поднял руку, какой-то хриплый стон вырвался из его груди, но солдат толкнул его в спину, и Ерофеев, махнув рукой, пошёл, волоча ноги, к дверям.
Жители города торопливо расходились. Последние, вышедшие из кинотеатра люди, услышали выстрел и увидели в скверике на снегу труп человека в чёрном пальто с каракулевым воротником. Так немцы избавились от «господина бургомистра» Ерофеева, который стал им не нужен.
Глава XXVI
События в разгаре
Единственным человеком, который пожалел о преждевременной смерти Ерофеева, был инженер Иноземцев. Постройка дороги подходила к концу. Нужна была чудодейственная сила, чтобы уложить 140 километров дороги в непроходимых болотах и топях. Комендант Шнапек и фон Мангейм первыми проехали по ней со скоростью сто километров в час. Дорога поднималась в гору и упиралась в широкую и глубокую реку. Через неё был перекинут новый, выгнутый дугой, деревянный мост. Перед въездом на мост была построена арка из берёзы. Это тоже понравилось высокому начальству. Автомобиль миновал арку и остановился.
По ту сторону моста стоял щеголевато одетый Иноземцев, приложив руку к козырьку меховой шапки. Он проводил гостей в павильон с остроконечной вышкой, выслушал их приказания относительно церемониала встречи командира корпуса, которому фон Мангейм будет докладывать об окончании постройки стратегически важной дороги. Затем оба – фон Мангейм и Шнапек – уехали в очень хорошем настроении.
– Генерал будет доволен, – произнёс Шнапек, сидя рядом с фон Мангеймом в быстро мчавшейся машине.
– Ещё бы! Это будет дорога наступления... Теперь вы знаете цену этому молодому русскому. С ними надо уметь обращаться, даже хвалить их, когда они этого заслуживают.
Комендант искоса посмотрел на «группенфюрера».
– Должен вам сказать, мой друг, что, если кто и заслужил верёвку, то именно этот молодой человек.
– Вы говорите серьёзно?
– Абсолютно серьёзно. Вообще я не умею шутить, вы это знаете.
– Почему вы так думаете? Вы считаете его опасным?
Раскуривая сигару, фон Шнапек ронял слова:
– Дорогой друг, неужели... неужели вы не понимаете... почему эти люди работают на него как черти? Они знают, что он нас также ненавидит.
– Ну, это надо доказать.
– Милый Мангейм, нет никакого сомнения, что он связан с партизанами, то есть с остатками партизан. Вот почему ваша охота кончилась для вас благополучно.
– Это невозможно!
– Я в этом уверен. Он знал, что вас караулят партизаны. За это одно его следует повесить.
– Но тогда почему он позаботился о том, чтобы выслать патруль егерей?
– Ему нужно было отвести от себя подозрение. Он ведёт двойную игру. Он боится партизан и из страха помогает. В то же время, чтобы спасти свою голову, он делает всё, чтобы выслужиться перед нами... А случай с Тасей Пискарёвой? Мы потеряли человека, который доказал нам свою преданность. Это очень досадно. Хотите пари на коробку манильских сигар, что и в этом похищении замешан Иноземцев? Он понял, что она его рано или поздно предаст, и разделался с ней.
Некоторое время они ехали молча, наконец фон Мангейм сказал:
– Всё, что вы говорите, похоже на правду, особенно если иметь в виду коварство восточных народов. Во всяком случае, он пока приносит нам большую пользу.
– Именно потому я его терпел. Но так продолжаться больше не может. Я знаю, что вы против назначения его бургомистром вместо Ерофеева.