— Граждане! Что за шум? Что случилось?
Кто-то из выходящих пассажиров подал голос:
— Да вот, поучили тут одного хулигана…
— А где он?
— Сбежал. Уже очухался.
— Ну, тогда лады.
…В печи ровно гудело пламя. В голове Баюшкина это отдавалось голосами пассажиров, визгливой руганью того хулигана, и сквозь этот шум, гул и грохот прорывались нежным писком, постукивали ласковыми молоточками в висках слова Флюры: «Какой ты, Федя, невоспитанный». Или ему хотелось, чтобы это так было.
Баюшкин усмехнулся, вытер брезентовой рукавицей пот со лба, как наждаком провел, и требовательно кивнул подручному:
— Чего медлите? Готовьте плавку к выпуску!
Ему так хотелось увериться, что он в общем-то правильно ведет себя каждый день, живет и понимает все, но иногда чувствует себя вроде камня в большой реке, вокруг которого шелестит вода и уносится мимо, только шлепает его по бокам, словно и он должен плыть вместе с водами.
Ему остро захотелось во что бы то ни стало увидеть Флюру сегодня же, спросить о том, как она себя чувствует, сдала ли экзамены и вообще не сходить ли им в кино, вот на «Тайны мадридского двора», например.
Поздним вечером он пришел в общежитие.
Через дежурную вызвал Флюру, и они пошли куда глаза глядят, лицом к луне.
Земля была сияющей от лунного света, дома и деревья словно выкрашены в серебряный цвет. Мягкий голубой воздух дрожал и слоился, он заполнил город, и огни в окнах расплывались, звуки машин, голоса прохожих гасли, становились глуше, и все в этот лунный вечер располагало к беседе, пению, мечтаниям.
Потом Баюшкин с Флюрой задумчиво сидели на скамье у фонтана, слушали шум льющейся воды. Федор накрыл плечи Флюры пиджаком. Он, раскурив сигарету, пускал дым колечками, они качались и смешивались с лунным светом — таяли в нем. Где-то в душе еще держалась неловкость за случай в трамвае, ее укор и разноречивые суждения пассажиров, и только думка о том, что Флюра забыла об этом, уравновешивала настроение.
Флюра молчала. Они набродились по длинному зеленому проспекту Металлургов из конца в конец, и сейчас ей, наверное, не до разговоров.
— Мне больше всего нравится солнечный свет, — подала она голос, и Баюшкин встрепенулся.
— Да. Лунный как неживой, и все время клонит в сон.
Флюра тихо в кулачок засмеялась.
— Это не луна виновата. Просто устал ты с ночи.
— Да, у нас в цехе и ночью солнца много — в каждом мартене.
— А еще я люблю свет костра в степи и чтоб огонь горел до утра, не гас.
— И все-таки лунная дорожка на реке очень красива. Как в одном стихотворении: «От Махачкалы до Баку — луны плавают на боку».
— Я эти стихи тоже читала…
Ничем не примечательный вроде разговор, а на душе стало теплее, и тревога пропала.
— Сколько переэкзаменовок у тебя осталось?
Флюра осторожно прищурила глаза.
— Осталось всего ничего. Мучает меня английский. Я и в школе тройки по нему получала.
— А мы с товарищем вместе занимались, штурмовали немецкий — и тоже сплошные тройки.
— Ну, это дело поправимое. А сейчас немецкий тебе, сталевару, пригодился бы?
— Да. Есть интересные статьи, но перевести трудно.
— Займись снова. Ты уже, Баюшкин, не школьник. Не мальчишка. Хочешь, я тебе помогу?!
— Да. Только ведь у тебя «осталось всего ничего»…
— Не бойся. Моя подруга поможет. Уговор: на подругу не заглядывайся, она у нас красавица. Не то что я.
Флюра сняла с плеч пиджак и подала Федору. Когда они встали со скамейки и пошли по лунному свету рядом друг с другом, он почувствовал неловкость оттого, что она ему чуть выше пояса, ну совсем как младшая сестренка. Она командовала:
— Не курить по дороге. Меня провожать не надо. Только до поворота.
И в ее голосе было столько энергии и силы, что Баюшкин потом все время об этом вспоминал и сравнивал ее с жар-птицей. Вспоминал он и ее дымные от луны глаза, искру в них, крепкую, чуть задержавшуюся руку в своей, похожей на лопату, уверенные громкие стуки-перестуки каблучков, стремительную фигуру, которую заволок и скрыл лунный свет, себя, одинокого и неприкаянного, предполагаемую встречу с ее подругой-немкой, и о том, что сегодня Флюра не напомнила ему о его невоспитанности, и то, что лунный свет все-таки ничем не хуже солнечного.