Ничего нет печальней человека, который хочет выжать из ближнего деньги и вдруг узнает, что ближний хочет выжать деньги из него. Мистер Кармоди только усмехнулся.
– Вы думаете, – спросил он, – у меня есть деньги на рискованные предприятия?
– Рискованные? – вскричал мистер Моллой, не веря своим ушам. – Это вы про «Серебряную реку»?
– А вы знаете, сколько сжирает усадьба? – осведомился хозяин. – Когда я оплачиваю все счета, спасибо, если сотни две остается.
Они помолчали.
– Вот как? – тонким голосом произнес гость.
Говоря строго, это было не так. Еще подвизаясь на ниве бизнеса, Лестер Кармоди вложил в ценные бумаги очень приличную сумму. Но ему льстила мысль, что он еле сводит концы с концами.
Мистер Моллой растерянно указал на улыбающийся сад, а за ним – и парк, чьи могучие деревья отражались в водах старинного рва.
– Но вот это, – предположил он, – приносит немало.
– И уносит, – отвечал Кармоди. – Расходам нет конца. Английские фермеры только о том и думают, чтобы разорить землевладельца.
Они опять помолчали.
– Ай-я-яй! – сказал мистер Моллой. – Нехорошо…
Жалел он, в сущности, не столько хозяина, сколько самого себя. Он заподозрил, что зря тратит время в этом родовом гнезде. В конце концов, не ради красоты он сюда приехал. Городскому человеку все эти парки и поля только действуют на нервы. Прямо старомодная опера. Так и ждешь, что появится хор нетрезвых селян.
– Да уж, – повторил он, – нехорошо.
– Что именно?
Вопрос этот задал не мистер Кармоди. Со стороны розария шла миссис Моллой и еще издалека, по жестам, поняла, что ее супруг ведет деловой разговор. Потом она заметила, как омрачилось его красивое лицо, а тут еще эта фраза… Словом, она ринулась на помощь, вопрошая:
– Что случилось?
Мистер Моллой ничего не скрывал от верной подруги.
– Понимаешь, я предложил нашему хозяину акции «Серебряной реки»…
– Ах, Боже мой! Ты же их так ценишь!
– И не зря. Однако…
– Ну, ясно, – улыбнулась Долли. – Для мистера Кармоди ничего не жалко.
– Вот именно, – подтвердил ее слова мистер Моллой. – Но он не может их купить.
– Как?!
– Расскажите сами, – попросил удрученный гость. Хозяин рассказал. Он любил поговорить о злоключениях землевладельцев.
– Что-то я не пойму. – Долли покачала головкой. – Вот вы говорите, нет денег. Как же это нет, когда галерея просто набита картинами?
– Это фамильное достояние.
– Что-что?
– Фамильное достояние, – горестно повторил мистер Кармоди. – Их нельзя продать.
– То есть как? Они же ваши.
– Нет, – объяснил землевладелец. – Они принадлежат усадьбе.
Пока он объяснял это, мистер Моллой страшно страдал. Нет, что же это такое? Нельзя продать картину или там ковер без разрешения попечителей! Мало того, если они разрешат, деньги должны пойти на усадьбу. При всем своем благодушии американский гость не надеялся, что каких-то надменных чинуш пленят его любимые акции.
– А, черт! – с чувством вскричал он.
Долли нежно тронула его руку.
– Бедный папочка! – сказала она. – Ах, как неудачно!
Мистер Кармоди кисло посмотрел на гостя.
– А что такое? – осведомился он.
– Он хотел все это купить, – отвечала Долли. – Как раз сегодня утром так прямо и сказал – если вы не против, сразу же выпишет чек.
5
Пока мистер Кармоди рассказывал о фамильных достояниях, гость его, мрачно глядя на жену, подметил на ее лице отблески мысли. Но последняя фраза его удивила.
– Постой… – начал он.
Прелестная Долли обещала любить, почитать и слушаться супруга, но не принимать во внимание его неуместные реплики.
– Видите ли, – продолжала она, – папа собирает всякую старину. Там, у нас, знаете, собственный музей. Ты ведь завещаешь его государству?
– А то! – подтвердил Моллой. – Непременно.
– Сколько, ты говорил, он стоит?
– Ну-у… Так, миллион… Два миллиона… Нет, думаю, все три.
– Понимаете, – объяснила Долли, – там столько всего, не пересчитаешь. Пирпонт Морган предлагал миллион за одни только картины.