- Ну и что? "Прекрасная музыка облагораживает даже дикарей" - так гласит старинная пословица и, я думаю, это сработало бы и здесь.
Тем не менее, он воздержался от того, чтобы вытащить аккордеон, и все трое уселись на траве, чтобы воздать должное завтраку, который Чарльзу, чей аппетит разыгрался, показался самым прекрасным из всех, какие ему доводилось есть когда-либо прежде. Профессор и его спутник нравились ему больше и больше, и его так и подмывало рассказать им о своих поисках, но, в конце концов, он решил, что почти совсем их не знает. Профессор заговорил, обращаясь к нему.
- Сколько вам лет, Чарльз? - неожиданно спросил он.
- Почти восемнадцать.
- Хм! Для своего возраста вы выглядите вполне сложившимся; ваше рождение и жизнь в диком краю сделали вас мужественным и находчивым, однако вы слишком молоды, чтобы бросать вызов пустыне. Ваше путешествие может оказаться смертельно опасным.
- К тому же, вам некому готовить, - добавил Джед.
Чарльз едва удержался от того, чтобы рассказать им все.
- Мне нужно продолжать свой путь, профессор, - сказал он.
По лицу профессора Лонгворта пробежала легкая тень, но он ничего не сказал. Печаль на нем сменилась выражением гнева.
- Некоторое время назад я совершил ужасное открытие, - сказал профессор зловещим тоном. - Случилось то, чего я опасался больше всего.
Выражение его лица полностью соответствовало его словам; встревоженный Чарльз молча ожидал его дальнейших разъяснений.
- Мы с Джедедайя нашли следы, - сказал профессор, - и я уверен, что этот мошенник и негодяй Крейкшенк находится где-то здесь, неподалеку. Он шпионит за мной. Он хочет пожать плоды моих открытий, совершенных умом, который, как он прекрасно знает, во много раз превосходит его собственный. Нам нужно избавиться от него!
Чарльза немного забавляло это соперничество, он полагал, что наука составляет для этих людей все, и, следовательно, подобное поведение с их точки зрения оправдано. И не ему, обладавшему совершенно иным складом ума, было критиковать их.
Джед быстро упаковал вещи, под руководством профессора Лонгворта, чьи манеры стали резкими и решительными. Чарльз оказался в затруднительном положении, не представляя себе, как оставить своих спасителей, не обидев их, но профессор быстро решил все за него.
- Мы оставляем вас, мой юный друг, - сказал он. - Хотя вы едва не погибли в пустыне, вы умеете о себе позаботиться. Этот поединок - не ваш, и было бы несправедливо вовлекать вас в наши разборки. Кто-то из нас должен победить: либо я, либо Крейкшенк. Желаю вам успехов в ваших поисках, поскольку знаю, что вы желаете мне того же в моих, и, надеюсь, мы увидимся в Фениксе, скажем, месяцев через шесть - счастливые, довольные и успешные.
Его животные были оседланы и навьючены, Джед ждал, и, когда профессор Лонгворт проворно вскочил на одну из лошадей, они быстро поехали вперед. Чарльз смотрел им вслед, пока они не затерялись среди росших на склоне сосен.
- Профессор, конечно, странный человек, - сказал он себе. Затем вернулся к собственным делам, которые, как ему казалось, теперь пойдут хорошо. Солнце снова сверкало, проникая жарой в сосновый лес, он сидел рядом с ручейком и изучал карту собственного изготовления, которую он достал из кармана, и с которой не расставался ни днем, ни ночью.
Где-то там, среди цепи гор, на которой он находился, возвышался Старый Тандергаст; его седая голова терялась в облаках, а по ту сторону Его Величества, пика, лежала дорога, но какая - этого он не знал. Неопределенность задачи снова заставила его задуматься, но не испугала. Он прикинул, что от Тандергаста его отделяют не менее ста миль, но он мог двигаться почти все время через обширный сосновый лес, занимающий значительную часть Северной Аризоны, и что бы ни ожидало его в конце путешествия, он наверняка запомнит его на всю жизнь.
Несмотря на то, что ум его был занят дорогой и поисками, он вдруг почувствовал себя одиноким. Профессор и Джед, с его аккордеоном, снова были где-то далеко. Когда он удивился странным словам профессора, он не подумал, что они, может быть, были сказаны человеком, также испытавшим одиночество в пустыне, а противостояние, которое он имел в виду, вовсе не относилось к геологии.
Два дня он двигался в избранном направлении, которое должно было привести его к Старому Тандергасту, но теперь он наслаждался путешествием, хотя дорога порой становилась опасной, как для человека, так и для животного. В конце второго дня он подстрелил оленя, а когда завидел впереди новый участок пустыни, то сделал остановку, чтобы высушить и заготовить мяса, которое, несомненно, ему понадобится.
Он разбил лагерь в маленькой ложбине, где имелся родник; он хорошенько выспался и почувствовал, как сильно изменился с того времени, как покинул Феникс; его мускулы стали тверже, он еще больше уверился в своих силах.
У него была масса времени, он не торопился. Дни стояли туманные, угрожая дождем, но вот туман рассеялся, и воздух стал необыкновенно чист. Чарльз увидел прекрасный белый купол, далеко на севере, и он знал, что это Старый Тандергаст. Он снова вспыхнул энтузиазмом, и спустя полчаса отправился в путь.
Новый участок пустыни оказался не таким ужасным, как предыдущий; он пересек его за несколько часов, держа направление на Старый Тандергаст, который постепенно увеличивался в размерах, - седой и величественный.
Он снова достиг предгорья, поросшего соснами, с небольшими ручьями, сбегавшими по склонам, и теперь огибал Старый Тандергаст, чтобы оказаться на его северной стороне - цель, которую он поставил себе достигнуть через несколько дней. Спустя два или три дня он оказался в глубокой лощине, густо поросшей карликовыми соснами, вытянувшейся с юга на север; она поднималась вверх, ее с обеих сторон окружали высокие скалы. Он был уверен, что это именно то, что имел в виду Анания Браун, говоря "вверх и вниз, вверх и вниз"; его сердце наполнилось радостью и готово было выпрыгнуть из груди. Все, что у него было, - несколько туманных слов, произнесенных умирающим, но его надежды сбывались, по крайней мере, до сих пор; одно звено цепочки должно было привести его к другим.