В ущелье было очень темно. Полная луна поднялась высоко в небо, но ее бледные лучи почти не доходили до того места, где он лежал; деревья, земля и ручей представлялись одним темным пятном. Он все еще слушал, приложив ухо к земле, и был уверен, что снова услышал мягкую поступь осторожных шагов.
Кровь застыла у него в жилах. Опасность, приходящая из темноты, не имеющая названия, которая может быть в равной степени реальной и воображаемой, способна заставить трепетать сердце самого храброго человека, и Чарльз, воспринимавший все обостренными чувствами, в полной мере ощутил этот таинственный страх. И в то же время, это не был страх, поскольку он был готов встретиться с ним лицом к лицу и знал, что сделает это. Он выскользнул из одеяла и, зажав ружье, бесшумно откатился в сторону. Он слышал рассказы колонистов, и был уверен, что его враг направится к тому месту, где он лежал, поскольку знал его. Поэтому он оставил одеяло на прежнем месте, придав ему такую форму, чтобы можно было подумать - под ним лежит человек, откатился на несколько футов, привстал и осторожно спрятался за кустами. Но ощущение приближающегося зла не могло заставить его забыть об уязвимости своего положения, и он почувствовал огромное облегчение, когда, наконец, затаился в кустах, крепко сжимая в руках ружье.
Поднявшись по склону, Чарльз взглянул на то место, где лежало его одеяло, - он все еще мог различить его темный контур. Никакого движения заметно не было. Животные успокоились. Лунный свет струился по лощине, и мальчик, зажав ружье, готовый в любое мгновение его использовать, начинал верить, что стал жертвой темноты и одиночества, - только и всего. Тем не менее, повинуясь инстинкту, он не покинул своего убежища, а наоборот, присел как можно ниже, сливаясь с темнотой.
Лунный свет переместился и осветил место, где он спал; Чарльз понял, что инстинкт не подвел его, и похвалил себя за быстроту действий. Он увидел возникшее из темноты лицо, отвратительное из-за написанной на нем жестокости, потемневшее от воздействия палящих солнечных лучей, лицо воина-апача, представителя самого безжалостного индейского племени. Даже на расстоянии и в темноте, мальчик мог видеть дикий блеск в его желтоватых глазах.
Он не слышал разговоров, чтобы апачи вышли на тропу войны, чтобы с ними были какие-то проблемы, но, случись с ним что в этих диких горах, разве об этом кто-нибудь узнает? И Чарльз снова похвалил себя за интуицию. Лунный свет падал на отвратительное лицо, на обнаженное до пояса тело. Мальчик прекрасно понимал, что он - жертва, и что апача привлекает сейчас одеяло, сложенное так, будто укрывает человека. Все его существо наполнилось ужасом и отвращением при виде полуночного убийцы, его палец лег на спусковой крючок. Однако осторожность подсказывала ему не торопиться, и он молча выжидал.
Апач полз вперед, не издавая ни малейшего шума, пока не оказался в ярде от одеяла. Очевидно, распознав обман, он быстро повернулся и скрылся в кустах. Чарльз видел, что индеец опасался засады, и был уверен, что сейчас он вне опасности. Тем не менее, холод из крови не уходил, он испытывал отвращение, вспоминая выражение темного лица. В своих поисках он должен был учитывать многие факторы, в том числе те, о которых раньше не задумывался.
Он должен был предупредить Карлтонов о грозившей им опасности, и не колебался в принятии решения. Невзирая на риск, он спустился в овраг, отвязал своих животных и повел их по склону, выбирая самые пологие места.
Взбираясь по склону, Чарльз время от времени испытывал странное ощущение, будто апач находился рядом, но никто на него не нападал. Не было слышно никакого шума, кроме того, который производил он сам со своими животными. Но когда он, наконец, добрался до гребня, то испытал сильное облегчение. Позволив себе отдохнуть пару минут, чтобы восстановить дыхание, он сел на лошадь, и, ведя мула в поводу, отправился в том направлении, где, как он предполагал, должен был находиться лагерь Карлтона. Вдали вздымался белый купол Старого Тандергаста, и, ориентируясь по нему, он считал, что не заблудится.
Он оказался в местности, которую можно было назвать пологой, - но сильно изрезанной, покрытой возвышениями, - впадиной. Здесь было светлее, лунный свет не встречал препятствий, и он мог видеть низину с окружавшими ее горными хребтами, посреди которых, подобно седовласому вождю, возвышался Старый Тандергаст.
У него была хорошая, выносливая лошадь, но путь лежал по сложной местности, и она споткнулась не раз и не два, пока Чарльз не сделал то, что делал прежде - не спешился и не повел ее. Мул шествовал позади, и даже если их кто-то преследовал, мальчик ничего не смог бы заметить.
Скоро должно было начать светать, а он все еще не видел признаков долины, в которой Карлтоны должны были расположиться лагерем. Наступил день, пик и гребни стали ясно видны. Вдали в небо поднимался тонкий синий дым, его сердце радостно забилось.
Поднимавшийся дым стал заметен более отчетливо, и Чарльз осознал, что приближается к нему очень быстро. Впервые с момента встречи с апачем он ощутил некоторое замешательство; как ему предстать перед Карлтонами, как объяснить свое присутствие и почему он пришел? Он достиг очередного гребня, охватывавшего долину, в которой те расположились лагерем и остановился, чтобы собраться с мыслями, глядя на то, что лежало перед ним. Солнце заливало местность яркими лучами; Чарльз замер на гребне, маленькая, коричневая фигурка, но полная жизни и сил. Над ним, высоко в синеве, парил, широко расправив крылья, гриф.
Маленькая, коричневая фигурка вдруг выпрямилась, словно до этого спала, на мгновение замерла, прислушиваясь, а затем выхватила из чехла, висевшего на седельной луке, ружье. Чарльз услышал нечто, заставившее его насторожиться - звук выстрела, потом еще один, и - крик. Держа ружье наизготовку, он приблизился к краю.
Перед ним лежала небольшая ложбина, поросшая соснами, с богатой травой и множеством ручьев, с удобными местами для лагеря, но теперь она была наполнена ужасом и смятением. Один человек зарылся лицом в траву, другой схватился за плечо, в которое угодила пуля; следующая, как показалось Чарльзу, попала в сердце. Смуглые, отвратительные лица показались среди подлеска, и Герберт Карлтон, охваченный ужасом при виде их, помчался прочь, что в его положении, несомненно, было самым мудрым решением. Он мчался прямо к тому месту, где стоял Чарльз, хотя не видел его и не думал, что там может кто-то находиться.