Он закрыл глаза; они ждали, когда он продолжит, но он молчал. Крейкшенк был мертв. Они похоронили его, и пустыня навсегда скрыла этого человека, кем бы он ни был.
На следующий день, когда они двинулись в путь, Чарльз рассказал о Сером Волке.
- Любопытный поступок, - задумчиво сказал профессор. - Говорят, апачам не ведома благодарность, но это доказывает обратное. Тем не менее, возможно, он был вдохновлен любовью к убийству; к тому же, он находился в относительной безопасности, стреляя в людей Эрпа, пока они стреляли в нас. Но было бы дурно с нашей стороны сомневаться в его благородных мотивах.
<p>
ГЛАВА XXIII. ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА</p>
Они продолжали двигаться; профессор Лонгворт снова вернулся к теме апачей и Серого Волка.
- Как я уже говорил, - заметил он, - Серый Волк, несомненно, оставит нас в покое, и вряд ли нам стоит ожидать нападения со стороны его воинов. Как я понимаю, он уведет их обратно в горы, но, к сожалению, существуют различные племена апачей. Вы здорово повзрослели, мальчики, и теперь мне нет необходимости скрывать от вас, что апачи вышли на тропу войны. И мне очень хотелось бы, чтобы мы поскорее покинули их землю.
- Мы не можем двигаться быстрее из-за золота, - сказал Джед, - и не можем бросить его, поскольку это все равно не избавит нас от опасности.
- Это верно, - отозвался профессор. - К сожалению, богатство становится причиной опасности не только в городе, но и в пустыне.
Чарльз ясно видел беспокойство профессора, но не разделял его. Ему казалось, что они одержали победу над всеми своими врагами, и теперь им ничего не угрожает. Они избежали нападения апачей, они нашли селение на скалах, они отыскали потерянное золото, они отбились от индейцев, наконец, уничтожили Эрпа и его бандитов.
Чарльз не верил, что их может ожидать неудача; он чувствовал себя счастливым, передвигаясь по пустыне. Он строил воздушные замки, и Герберт, его товарищ, делал то же самое. Покинув оазис, они снова углубились в пески, пополнив запасы пресной воды, чувствуя себя отдохнувшими и посвежевшими.
Оазис быстро исчез из виду. Не прошло и получаса, как скрылись верхушки деревьев. Их закрыли песчаные холмы, их снова окружала пустыня, мрачная и голая, в которой лишь изредка попадался одинокий кактус. Ветра не было, песок оставался спокойным, но солнце припекало, и вскоре они стали испытывать жажду. Палящий воздух окутывал их, подобно одеялу, но это было лучше, чем ветер, бросавший в лицо раскаленный песок.
Вскоре после полудня они обнаружили несколько пиний в маленькой впадине, и расположились лагерем в их тени. Деревья были довольно высокими, но здесь не имелось ни капли воды.
- Возможно, если начать копать, мы смогли бы найти воду, - сказал профессор Лонгворт. - Она просачивается сквозь песок и питает корни. Удивительно, как распускают корни деревья, растущие в пустыне, чтобы добраться до воды, для них жизненно важной. Признаюсь, я тоже хотел бы добраться до воды, но у нас нет времени.
Они отдали часть драгоценного запаса воды лошадям и мулам, и с удовольствием провели бы остаток дня среди пиний, чтобы двинуться в путь прохладной ночью, но профессор Лонгворт был против. Ему не терпелось как можно быстрее оказаться в Фениксе, и он настоял на том, чтобы двинуться в путь немедленно.
Во второй половине дня им на помощь пришли облака, совсем небольшие, не обещавшие дождя, но хоть немного смягчавшие ярость солнца. Было чудесно иметь над головой небо, которое можно было, - при наличии воображения, - считать серым, и мальчики снова воспрянули духом.
- Я знаю, что дождя не будет, - сказал Чарльз, - но мне нравится думать об обратном. Никакой дождь для меня сейчас не был бы сильным. Я подставил бы ему лицо, и пусть бы он хлестал меня по нему с любой силой, на какую способен. Я хотел бы почувствовать, как вода проникает сквозь мою одежду и течет по моему телу.
- Какой смысл думать о том, чего случиться не может? - сказал Джед. - Это делает тебя похожим на одного парня, который мучился жаждой, всегда видел перед собой воду и никогда не мог до нее добраться.
- Полагаю, ты прав, Джед, - со смехом отозвался Чарльз. - Пожалуй, я больше не буду думать о дожде.
Профессор достал свой мощный бинокль и внимательно осмотрел горизонт. Он не увидел ничего, кроме песка, одиноких кактусов, иногда - уродливой юкки. Он почувствовал облегчение, однако его опасения не развеялись целиком, когда он снова повел вперед маленький отряд. Когда наступила ночь, они находились на открытом месте, и продолжали двигаться еще пару часов после наступления темноты, прежде чем разбить лагерь.
Ночь была холодной, после ужина они закутались в одеяла. Лошадей и мулов спутали, мешки с золотом уложили в центре лагеря. Они не стали устанавливать дежурство, поскольку были уверены, что если кто-то попытается приблизиться, обеспокоенные животные подадут знак.
Чарльз очень устал от долгих часов езды по однообразной пустыне, но никак не мог уснуть. Он лежал в южной части маленького лагеря. Ночь выдалась очень тихая. Утомленные лошади и мулы дремали. Мальчику было тепло и уютно в одеялах, но беспокойство профессора, совершенно очевидное, передалось и ему. Он пытался убедить себя, что это глупо, но после того, как остальные уснули, увидел слабый свет на юге.
Свет был таким крошечным, что он пару раз терял его из виду и снова находил, благодаря неровности линии горизонта. Сначала он подумал, что это какое-то природное явление, не имеющее никакого отношения к человеку, но свет становился все ярче. Он осторожно разбудил профессора, и они стали наблюдать за светом вместе.
Тот находился, кажется, на расстоянии двух-трех миль, и хотя сначала располагался возле уровня земли, вскоре стал подниматься над ней, и теперь горел ровно, не исчезая. Чарльз понял, что этот свет означает присутствие человека.
- Апачи? - шепотом спросил он.